Лучшие фильмы на свете «Смертельная прогулка» Клода Миллера и «Глаз смотрящего» Стивена Эллиотта

Американец Марк Бем, начинавший как успешный коммерческий сценарист (кроме прочего, он написал «Шараду», «Незнакомца за дверью» и — загадочным образом — битловский «Help!»), всю вторую половину жизни прожил в Париже, сочиняя странные полуфантастические детективы, от которых отказывались американские издательства, зато довольно популярные во Франции (его постоянной переводчицей была дочка Годара Натали). Главная книга Бема — написанный в конце 1970-х и мало кем тогда замеченный «Глаз смотрящего» — позже стала поводом для двух удивительных экранизаций: успешной, но с тех пор забытой французской в 1983-м и страшно разруганной английской в 1999-м.

Французский вариант — «Смертельная прогулка» — снят учеником Трюффо Клодом Миллером по сценарию двух Одиаров, старшего и младшего. Мишель Серро —  частный сыщик, слегка заговаривающийся после травматичного развода, нанят присмотреть за сыном бельгийского обувного магната, который связался с подозрительной девицей. Ботиночный наследник почти сразу оказывается на дне озера, девица сбегает, а детектив вместо того, чтоб вызвать полицию, выписывает себе за счет родителей мертвеца неограниченные командировочные и едет следом за ней. Убийцу играет Изабель Аджани, она ест груши, курит папиросы «Флотские», влюбляет в себя богатых мужчин (иногда женщин) и режет их бритвой — каждый раз скорее импульсивно, хотя деньги ей тоже нужны; Серро фотографирует ее из-за куста, иногда незаметно помогает — прячет трупы, отвлекает на себя погоню. Со временем (у Бема в книге поездка длится 30 лет, в фильме — около года) из них получается идеальная пара — оба не в себе, он о ней заботится, она в буквальном смысле не видит его в упор.

«Прогулка» сделана очень просто, местами даже небрежно — провалы в сюжете, рваный монтаж, сумасшедшая музыка Карлы Блей, внезапные джазовые переходы из черной комедии в мелодраму и обратно. Формально это, видимо, подпадает под ужасное определение «поэтический кинематограф», но у Миллера нет самого отталкивающего, что есть в поэтическом кинематографе: рифм. По сути, это нуар, пересказанный белым стихом, — два главных французских изобретения объединены в одну несложную, но дьявольски эффективную конструкцию.

С английским «Глазом смотрящего», снятым в конце 1990-х австралийцем Эллиоттом (у нас выходил под названием «Свидетель») все наоборот — он вычурный, громоздкий, зарифмован вдоль и поперек и крайне уязвим для разного рода придирок.

Действие перенесено обратно в Америку: начинается все в Вашингтоне, заканчивается на Аляске. Вместо нервного детектива — пристукнутый английский разведчик Юэн МакГрегор c чемоданом подслушивающей и подсматривающей электроники. Убийца — Эшли Джадд в черном белье и белых хичкоковских шарфах. Условностей и художественных допущений здесь даже больше, чем было у Миллера (переплюнуть французов по этой части — само по себе достижение). МакГрегор весь фильм крадется за Джадд в красном демисезонном пуховике (она по сюжету близорука, но, черт возьми, не настолько же). Начальницу английской разведки изображает Кей Ди Лэнг, начитанные шпионы для доступа в секретный шпионский скайп бормочут афоризм про красоту в глазах смотрящего (в романе он был только в названии, у Миллера — вообще между строк); стоит герою открыть чемодан с микрофонами — режиссер забывает про все и начинает лихорадочно переснимать копполовский «Разговор».

Любовь к релевантной киноклассике — вообще слабое место Эллиотта, весь фильм он признается в ней так трогательно и по-щенячьи, что сразу видно, куда его бить: когда 10 лет назад «Смотрящего» подняла на смех критика, он сполна получил и за шарфики, и за красивые ракурсы винтовых лестниц (и отдельной порцией — за благодарственный титр в конце: «Хэлу, Тексу, Фрэнсису, Фредерико, Хитчу, Чаку, Уолтеру, Стивену и Жаку»). При этом ремейк — запинающийся, обморочный, блуждающий в отражениях чужих фильмов, в целом производит едва ли не более мощное впечатление, чем французский оригинал, — в первую очередь именно за счет своей абсурдности.

У Миллера героям была дана пусть формальная, но все-таки мотивация: Аджани — женщина-ребенок с пунктиком насчет фигуры отца, Серро, заботясь о ней, сублимирует отцовские чувства, их безумия зеркальны, им (по крайней мере в теории) есть о чем поговорить. В ремейке из-под сюжета выбита и эта единственная хлипкая психологическая подпорка — объект годится своему преследователю если не в матери, то в старшие сестры (Эллиотт сперва вообще хотел взять актрису лет сорока, на Джадд настояли продюсеры), зацикленность героя на незнакомке с бритвой иррациональна, абстрактна и поэтому так заразительна.

В конечном счете кино о том, как тихий сумасшедший встречает буйную и долго любуется ею с помощью длиннофокусной оптики, если и нуждается в комментарии психиатра, то не больше, чем любая другая история про любовь. Раз красота — в глазах смотрящего, все мотивации и объяснения — там же. Болезненно элегантный французский фильм и его странная английская копия — оба не столько иллюстрируют эту мысль, сколько подверждают ее фактом своего существования — каждый по-своему безупречно.