«Карточный домик» Дэвида Финче Разрушение вертикали, самоубийство Netflix или очередной американский ремейк бри

Первого февраля на американском сервисе Netflix состоялась премьера нового сериала, Netflix же и профинансированного. Режиссер первых двух эпизодов — Дэвид Финчер, название — «Карточный домик» (прародитель сериала — одноименная британская политическая драма, выходившая в начале 1990-х).

Впрочем, главная для Америки новость не авторы (кроме Финчера, в списках постановщиков значатся Джоэл Шумахер, Джеймс Фоули и Карл Франклин), а то, что Netflix не стал испытывать терпение своих пользователей, выложив в доступ сразу тринадцать серий: таким образом радикальному пересмотру подвергнута телевизионная политика вертикальных линеек. Вторая по масштабу новость — это 100-миллионный бюджет, который дистрибьюторская компания вложила в своего тяжеловеса. Специалисты по рынку наперебой предупреждают, что амбициозный замысел может оказаться фатальным для компании, пытающейся изо всех удержаться на позиции главного американского распространителя стрим-контента (на пятки Netflix наступает Amazon). Им не остается ничего, кроме как идти ва-банк, насыщая собственную сеть уникальным контентом и дрейфуя в сторону умозрительного HBO.

В похожей по остроте ситуации выбора оказывается в самом начале «Карточного домика» его главный герой, строгий блюститель партийной дисциплины Фрэнсис Андервуд (Кевин Спейси), отпахавший в конгрессе при четырех президентах и вот сейчас, после очередных выборов, намеревающийся занять пост госсекретаря. Пообещали. Впрочем, обещания в политике вещь крайне ненадежная и, зайдя приятным ранним утром в президентскую приемную, Андервуд выходит оттуда мрачнее тучи: кабинет госсекретаря отошел какому-то напыщенному кретину, а его решили снова оставить в конгрессе, где он был так хорош все это время, проталкивая необходимые правительству законопроекты. Пообещав так же усиленно нести прежнюю вахту, Андервуд в душе скрещивает пальцы — теперь он сам за себя. Об этом от конгрессмена узнает жена, красивая несгибаемая блондинка со стальными ключицами (Робин Райт) и зрители, к которым главный герой время от времени обращается напрямую в камеру (в театре сказали бы «в сторону»).

Этот невидимое постороннему взгляду нарушение клятвы, демарш политического солдата против незыблемой, казалось бы, субординации и становится главным событием сериала.

Стилистически «Карточный домик» выдержан как типичный клаустрофобный фильм Дэвида Финчера, с пугающим наслаждением погружающегося в тесноту властных коридоров и дубовых кабинетов, мрак гостиных и ослепительный свет офисов, выходя на улицу лишь для того, чтобы совершить что-нибудь действительно антиобщественное (например, выкурить одну сигаретку на двоих). Начавшись с ночного убийства собаки, сериал не меняет свой зловещий эмоциональный рисунок. История творится в темноте, и те, кто ее творят, не боятся замарать руки. 

И все же Финчер не то чтобы привнес в американскую версию «Карточного домика» много нового, рассудив, вероятно, что хорошие вещи особо улучшать не требуется (первые серии соответствуют первоисточнику чуть ли не поэпизодно). Британский оригинал, поставленный по книге Майкла Доббса (ныне лорда Доббса), и сегодня внушает прямо-таки священный ужас перед аномалиями политической жизни. Хотя тут, вполне вероятно, решающую роль играет фактор доверия к докладчику, служившему когда-то советником премьер-министра: англичане и начинали красиво —– их главный герой (Иэн Ричардсон) на титрах переворачивал портрет Маргарет Тэтчер, фиксируя смену не каких-то там абстрактных президентов, но эпох. И потом, стены Вестминстера вызывали в памяти благородные ассоциации: главный герой в своих пространных едких ремарках на камеру как будто соревновался с шекспировским «Ричардом III». Закулисная политическая игра таким образом становилась данью национальной традиции.

У Финчера этого литературного подспорья нет. А есть масштабный метраж в тринадцать серий (в будущем планируется еще 13 серий продолжения). Так что американскому «Карточному домику» (написанному автором «Мартовских ид») приходится блистательно расширять пространство борьбы: выращивать в полноценного героя молодую газетную карьеристку (Кейт Мара); или, к примеру, жена протагониста из ироничного резонера здесь превращена в гарпию, Снежную королеву, которая одержима властью даже больше, чем ее муж. Робин Райт для этого сериала едва ли не важнее Кевина Спейси, который подолгу делится с интервьюерами тем, как он наблюдал за работой своих прототипов. «У нас самый неэффективный конгресс за всю американскую историю, и теперь я понимаю, почему».

В связи с вышесказанным неудивительно, что у нас новое произведение Netflix (первым опытом создания собственного контента, напомним, был занятный «Лиллехаммер») будет показывать Первый канал, который прямо в этот вторник даст своему зрителю возможность насладиться несовершенством американской политической системы. Два мира — два парламента! Понятно, что у нас, в условиях воодушевляющего думского единства по самым щекотливым вопросам, фактуры для подобных телешоу не имеется.