Первый фильм о Pussy Riot — в программе «Санденса» Майк Лернер и Максим Поздоровкин о своем документальном проекте
Сегодня ночью была объявлена программа фестиваля «Санденс». В документальном конкурсе — российско-британский фильм «Pussy Riot — A Punk Prayer», первый из десятка картин на тему, которые сейчас снимаются в России. «Афиша» поговорила с авторами.
-
1/2 -
2/2
Майк Лернер
Я лет двадцать пять снимаю документальные фильмы об искусстве, путешествиях и поп-культуре для разных каналов вроде BBC и HBO. В этом году мой фильм «В ад и обратно» был номинирован на «Оскар». У меня несколько наград «Санденса» и есть, не поверите, даже приз за лучший документальный фильм Московского кинофестиваля. В феврале я увидел в английских СМИ фотографии акции Pussy Riot на Красной площади, где они в цветных балаклавах на фоне Кремля. Немедленно захотелось узнать побольше про этих людей, кто они, чего хотят… Когда группу арестовали и предъявили такие дикие и абсурдные обвинения, в памяти мгновенно всплыли сталинские показательные суды конца 1920-х. Стало понятно, что эта история только начинается и что она будет важной и симптоматичной не только в России, но для любого человека, которому важна творческая свобода и социальная справедливость. Кроме того, Pussy Riot вдохновлялись британским панк-роком, на котором я вырос.
Любопытство погнало меня в Москву, где я обнаружил невероятное сообщество художников, активистов — целое моральное сопротивление. Их энергия, остроумие и храбрость казались экстраординарными — стало очевидно, что обо всем этом и о таком сюрреалистичном моменте российской политической истории нельзя не сделать фильм. Это история о многом: политике, и религии, национальной идентичности, половом равноправии, природе свободы и непреходящей силе панк-рока. То, чего они добились, уже невероятно: например, полностью сменилась парадигма отношения к слову «рussy» — поначалу журналисты просто стеснялись его употреблять.
Какие у нас были трудности? Во-первых, мы не знали, куда движется и чем закончится суд. Во-вторых, сложно снимать фильм, когда главные герои находятся в тюрьме. В-третьих, это фильм о русских (шутка). На самом деле как человеку извне мне было поначалу сложно разобраться в перипетиях отношений между церковью и политикой в России. Могу сказать, что теперь я очень хорошо понимаю высказывание Черчилля о том, что Россия «это головоломка, окутанная загадкой, покрытой тайной», и я бы еще добавил — с изрядной долей сюрреализма.
Максим Поздоровкин
Я режиссер, куратор, доктор филологических наук Гарвардского университета — москвич, застрявший в Нью-Йорке. Когда я впервые услышал о девушках из группы Pussy Riot, сразу почувствовал, что нашел единомышленниц. И чем больше погружался в их мир, тем больше находил сходства. Мы читали одних и тех же философов и поэтов, тащились от одних выставок, слушали одну и ту же громкую музыку.
Для меня эта история символизирует столкновение двух поколений. Дело Pussy Riot преподносит, в миниатюре, битву за будущее России. Казалось, что о таких вещах и стоит снимать кино.
Главная творческая сложность заключается в том, как совместить истории трех женщин с исторической панорамой нашего времени. Как передать все культурные слои этой истории: оппозиционное движение в России, международный дух движения Occupy, новые волны международного феминизма, возрождение православия в России после 1991-го, роль политического искусства в современном обществе.
В истории Pussy Riot сталкиваются две России. Называли эти две стороны по-разному: славянофилы и западники, Европа и Азия, консерваторы и новаторы. Вопрос остается тем же. Pussy Riot задают его заново. Фильм — о том, как мы на него отвечаем.