Глава российского Sony Music о специфике местной эстрады, победе над «ВКонтакте» и светлом будущем мейджор-лейблов

— Давайте начнем с вашей личной истории. Как вы попали в индустрию и тем более — в Россию?

— Ну, мне с детства нравилась музыка — я был из тех парней, которые всегда следят за новыми группами, слушают радио, покупают диски. Я и сам играл — первую свою песню сочинил вообще в 7 лет, а последний альбом выпустил в 2006 году. Мы играли электропоп — что-то в духе Basement Jaxx или Daft Punk, скажем так. При этом я очень давно, еще в университете, понял, что, наверное, карьеру мне лучше делать все-таки в музыкальном бизнесе, а не в самой музыке. И мне тогда дали хороший совет — если у тебя нет опыта, сначала пойди в небольшую компанию, которая занимается менеджментом. Потому что на большом лейбле тебя просто не подпустят ни к чему интересному, посадят бумажки ксерить и перекладывать. А тут можно сразу заняться интересными проектами, познакомиться с музыкантами, набраться опыта. Этому совету я и последовал. Работал я в компании Mark Shimmel Management, причем они одновременно сотрудничали с поп-звездами вроде Джорджа Майкла и владели независимым лейблом, где выпускали Bush и No Doubt. Так что у меня была сразу возможность видеть всю картину.

— А вы сами с кем сотрудничали?

— Самые известные, наверное, — The Tony Rich Project; с ними мы в 1997-м получили «Грэмми» за лучший R’n’B-альбом. Я там проработал четыре года, потом мне наскучило, и я поступил в бизнес-школу. Потом переехал в Лондон, стал работать главой музыкального подразделения мобильного провайдера Orange. Потом записывал альбом. Потом работал на Sony Music в Лондоне, в отделе развития цифрового бизнеса — и это, надо сказать, было незабываемо: во второй половине нулевых как раз начался индустриальный бум в интернете, я, например, вел первые переговоры со Spotify. Ну а потом я попросил своих начальников в Sony Music о новой работе. И тогда мое начальство предложило мне работать в России.

— Какие у вас были первые впечатления от российской индустрии? Она же наверняка сильно отличается от того, к чему вы привыкли на Западе.

— В России она попросту гораздо менее развита. Скажем, в Америке на продаже CD зарабатывались в 90-х миллиарды долларов. Миллиарды, я не преувеличиваю. Казалось бы, Россия — огромная страна, здесь должно было быть что-то сопоставимое. Однако же исторически ничего подобного тут не было, во многом потому, что CD-бизнес в тот период представлял собой продажи нелегальной пиратской продукции, контролируемые криминалом, и у лейблов просто не было тех возможностей, что у них были в Европе или в США. Соответственно, в западном музыкальном бизнесе существует куда больше отлаженных механизмов работы. Например, во многих странах, чтобы понять, успешен ли музыкант, достаточно посмотреть на чарты — это очень четкий и объективный показатель. А в России этой системы фактически не существует. Ну и конечно, на Западе индустрия куда лучше структурирована. Несколько больших компаний, много мелких независимых, все понятно. В России тоже есть три больших компании, но тут все очень хаотично: лейблов, представляющих артистов, которые имеют реальный вес на рынке, не два, не три и даже не десять; многие артисты вообще организуют собственные фирмы и делают все сами.

— А разве на Западе нет тех же тенденций? Музыкантам же сейчас вообще меньше нужна помощь лейблов, нет?

— Конечно, сейчас куда проще самому сделать альбом, спродюсировать, выложить и даже попытаться продать. Но у этой ситуации есть и обратная сторона: самой разной музыки стало настолько много, что музыканту необходимо прикладывать специальные усилия, чтобы его кто-нибудь заметил. Именно в этом и могут помочь звукозаписывающие компании. Помните, Трент Резнор несколько лет назад очень страстно выступал в том смысле, что лейблы больше не нужны, и теперь он будет делать все сам? А теперь он вернулся, и Sony Music только что выпустил альбом его нового проекта How to Destroy Angels. И не он один, так происходит со многими музыкантами, когда они понимают, что лейблы готовы обеспечить им поддержку в тех вопросах, которыми им самим заниматься неинтересно. Да и вообще — все-таки цифровым технологиям 20 лет уже. Прошло вполне достаточно времени, чтобы люди попробовали добиться того, чего обычно добиваются лейблы, и понять, что на каких-то уровнях это получается, а на каких-то — нет.

— Я понял, чем отличается русский музыкальный бизнес. Ну а музыка? Наверняка вы ее слышите как-то по-своему.

— Во-первых, в России очень большой спрос именно на песни на русском языке — даже больше, чем обычно бывает в странах со своими национальными эстрадами. И соответственно, у вас есть свои уникальные жанры. Ну как в Америке кантри: если ты не американец, невозможно понять, зачем это слушать. Русское кантри — это шансон. Еще у вас очень мощные рок-традиции, причем рок в России другой, чем, например, в Англии. На британский рок сильно влияет поп-музыка — посмотрите хотя бы на Криса Мартина. Русский рок очень маскулинный, у тех, кто его исполняет, зачастую низкие, рычащие голоса, ну и ощущения от них совсем другие, чем от Coldplay. Думаю, во многом поэтому те металлические группы, которые мы выпускаем, вроде AC/DC или Bring Me the Horizon, так популярны в России.

— А российскую поп-музыку вы бы как описали?

— У нее более простой звук, чем в Европе. То есть, конечно, в России любят артистов вроде Джастина Тимберлейка и Бейонсе; и у вас тоже есть свои суперпрофессионалы — Нюша, например. Но в массе своей русская эстрада звучит куда проще, чем европейская и американская. Ну и еще я заметил, что в последнее время все более популярной становится танцевальная музыка.

— Существуют ли русские музыканты, которых вы слушаете не по работе, для себя?

— Ну та же Нюша, скажем. Я правда считаю, что это очень профессионально сделано. Еще мне хочется больше узнать о русском хип-хопе — я слышал, что там есть очень интересные люди. Но вообще я и не по работе слушаю тех музыкантов, которых мы выпускаем, потому что у меня к ним очень личное отношение. Вот новый альбом Сергея Лазарева, например, — тем более что он на английском языке, я вместе с нашей командой помогал находить для него продюсеров в Швеции, Франции и Голландии. Или вот у нас скоро выйдет новый диск Дениса Мацуева, записанный вместе с Нью-Йоркским филармоническим оркестром, — его я тоже слушаю.

— А как эти люди попали на Sony Music? Как у вас устроен процесс поиска местных артистов?

— Тут надо для начала пояснить, что мы в России 15 лет, но почти все это время занимались прежде всего представлением здесь нашего международного каталога. И сами активно искать артистов стали только 4 года назад — потому что решили, что на русскоговорящем рынке существует много неиспользованных возможностей. Мы сотрудничаем с телешоу «X-фактор», его украинским и казахстанским филиалами. Через украинский «Х-Фактор» мы стали работать, в частности, с прекрасной рок-группой Lumiere, альбом которой выйдет у нас этим летом. Ну и, конечно, некоторые артисты выходят на нас сами. Но нам все-таки важно, чтобы музыканты уже чего-то сами добились, записали альбом, собрали некоторую фан-базу, — тогда с ними работать гораздо легче. С теми же ребятами, которые выходят из «Х-фактора» есть, например, та сложность, что они уже прославились, но не очень представляют себе, что это за работа — быть музыкантом. По сути, тут приходится начинать с нуля.

— Подождите, но разве не должно быть наоборот? Группа записала альбом, собрала фан-базу — и тогда вы сами к ней приходите, а не они обивают пороги Sony Music?

— Так это работает в большинстве стран. Но, во-первых, вся наша команда — это 15 человек, что автоматически означает, что мы можем вести очень ограниченное количество проектов. А во-вторых, мы обнаружили, что в России музыканты часто предпочитают работать самостоятельно, относятся к большим лейблам с недоверием. Были случаи, когда мы сами выходили к кому-то с предложениями, — и получали отказ. А когда к нам кто-то обращается сам, это автоматически означает, что он заинтересован в сотрудничестве. Но вообще я надеюсь, что музыкальная индустрия в России в ближайшие несколько лет будет развиваться, и компании вроде нашей смогут позволить себе увеличить штат и заняться поисками новых интересных артистов.

— Вы можете привести примеры — кто к вам сам обращался?

— Сергей Лазарев. Ну и еще с несколькими музыкантами мы ведем переговоры, я пока не могу назвать их имена.

— Есть ли у вас представление о том, в чем специфика вкусов российского слушателя? Ну вот, например, в России страшно популярна певица Заз, клиентка Sony Music. Ее успех был для вас неожиданностью?

— В общем, да. Обычно ведь дело обстоит так: радиостанции нам сообщают, что песни того или иного артиста заказывают все больше, так становится понятно, что популярность растет. С Заз все было иначе. Ее не было нигде — ни на радио, ни на ТВ, только просмотры в интернете. А потом наши партнеры-дистрибьюторы стали просить у нас ее диски, и еще, и еще; потом посыпались предложения продавать рингтоны — в общем, теперь Заз одна из самых популярных в России зарубежных молодых певиц. Есть и другие примеры. Скажем, Ленка. В прошлом году ее песню использовали в рекламе Windows 8 — это обычно вызывает интерес к артисту, но в России он был куда больше, чем обычно, только здесь «Everything At Once» стала настолько успешной. Ну или вот Hurts. Понятно, что для Sony Music они вообще были стратегически важной группой, но в России они стали суперзвездами быстрее, чем где бы то ни было. Песню «Wonderful Life» «Европа-плюс» ставила какое-то бесконечное количество раз.

— Почему именно они так у нас успешны, как вы думаете? С чем это связано?

— Конечно, такие вещи невозможно предсказать, иначе я уже был бы очень богатым человеком. (Смеется.) Но объяснения найти можно. Заз хорошо встраивается в традицию франкоязычной музыки, которая всегда нравилась русским, — вспомните Патрисию Каас и Лару Фабиан. Что касается Hurts… В России вообще очень хорошо идет музыка, в которой чувство стиля сочетается с мрачностью. Недаром Hurts так часто сравнивают с Depeche Mode, а они-то — чуть ли не самая популярная зарубежная группа в России.

— Вы сказали, что музыкальная индустрия в России будет развиваться. Почему вдруг? Вы считаете, русских правда можно заставить платить за музыку, которую они всю дорогу скачивали бесплатно?

— Знаете, мне же много где довелось поработать. В каждой стране есть свои пиратские сайты — и в каждой стране, будь то Швеция, Испания или Россия, люди уверены, что именно у них никто не будет платить за музыку в цифровом формате. Так что в этом смысле русские не уникальны. И я всегда был уверен, что если онлайн-сервисы организовать правильно и удобно, у вас тоже начнут платить. Другой вопрос, что до декабря прошлого года не было никаких доказательств, потому что, откровенно говоря, русские сервисы такого рода всегда были довольно плохими. Но после запуска iTunes все изменилось.

— Но ведь iTunes тоже не раскрывает цифры. Мы видим, что там на вершинах хит-парада Тимберлейк и Земфира, но откуда мы знаем, что их скачали не, условно говоря, 26 и 25 раз?

— Я вам скажу: это тысячи скачиваний в неделю. Именно поэтому у меня такие радужные ожидания в отношении российской музыкальной индустрии.

— Ну а «ВКонтакте»? У вас есть план, как быть с ними?

— Знаете, когда я работал во Франции, там была похожая ситуация. Мы встретились с крупнейшим тамошним пиратским сервисом Deezer и сказали так: ребята, вы нравитесь пользователям, мы не хотим подавать на вас в суд, но вы должны с нами сотрудничать — мы хотим иметь возможность решать, какую музыку выкладывать, и иметь долю от рекламных прибылей. Переговоры были тяжелыми, но в конце концов мы договорились, и сейчас Deezer — один из крупнейших наших международных партнеров; недавно они, кстати, запустились в России. И я, конечно, поначалу думал, что «ВКонтакте» — это такой русский Deezer. Когда я только приехал в Россию, летом 2010-го, мы встретились, я предложил им сотрудничество и получил ответ: «Нет, просто отдайте нам всю свою музыку бесплатно». Но я все-таки думаю, что все должны признавать право музыканта выбирать, будет его музыка выложена во «ВКонтакте» или нет. Более того, есть и такие группы, которые только приветствуют доступность своей музыки во «ВКонтакте», используя сеть как платформу для раскрутки. Однако же есть и музыканты , которые свои песни там видеть не хотят. В их числе — артисты Sony Music. Очень важно уважать право артистов на выбор. К сожалению, «ВКонтакте» их такого права лишает. А кроме того, поскольку «ВКонтакте» не выплачивает причитающуюся долю рекорд-лейблам, как это делают iTunes и Deezer, сеть имеет несправедливое конкурентное преимущество перед этими компаниями.

— Но они же говорят, что все удаляют по запросу.

— Да, они говорят, что они удаляют файлы по запросу, однако совершенно очевидно, что принимаемые ими меры неэффективны. Мы все прекрасно знаем, что во «ВКонтакте» могут лежать десятки и сотни идентичных файлов, и пока они будут убирать один из них, загрузят еще пять файлов с той же песней. «ВКонтакте» должны предпринять эффективные меры, предотвращающие возможность размещения музыки Sony Music у них на сайте. Это может быть сделано с помощью программного обеспечения, которое уже используют Youtube и фейсбук. Мы не против того, чтобы наша музыка присутствовала во «ВКонтакте», но только на согласованных с нами условиях, которые будут соблюдать и уважать права артистов и создателей музыки.

— Ну вот музыку Сергея Лазарева оттуда все-таки убрали. Правда, Павел Дуров повернул это так, что ваш артист стал выглядеть немножко нелепо.

— Я очень горжусь тем, как поступил Сергей. Он считает, что должен получать компенсацию за то, что люди слушают его музыку. Я знаю, что очень многие люди в России не согласны с его мнением. Но он имеет на него право. Как ни крути, а Сергей все-таки оказался одним из первых, которому действительно удалось добиться того, чтобы «ВКонтакте» убрали его музыку. Поэтому я считаю, что он повел себя очень смело.

— Существует мнение, что в свете всех новых технологических обстоятельств представления о копирайте должны вообще быть радикально пересмотрены. Что вы об этом думаете?

— Я думаю, что было бы большой ошибкой недооценивать важность копирайта. Регулирование в этой области обеспечивает оплату труда артистов. И вообще, честно говоря, думаю, что музыкальная индустрия сейчас в неплохом положении. У нас появились партнеры вроде Deezer, например. Никто ведь не хочет специально скачивать музыку нелегально. Люди просто хотят иметь к ней доступ, чтобы это было максимально просто, удобно и бесплатно. Да, музыкальной индустрии понадобилось десять лет, чтобы согласиться на это, но она согласилась — и тот же Deezer куда удобнее большинства пиратских сервисов.

— Ну то есть вы не считаете, что всех, кто скачивает музыку нелегально, нужно отловить и посадить в тюрьму?

— (Смеется.) Нет, не считаю, конечно. И не думаю, что кто-нибудь всерьез полагает, что данные проблемы могут быть решены с помощью юридических действий против индивидуальных пользователей. «ВКонтакте» зарабатывает много денег, используя музыку рекорд-компаний, при этом не собираются делиться своими прибылями с правообладателями или удалять нашу музыку. Но проблема «ВКонтакте» — это не проблема с индивидуальными пользователями.

— Вы можете набросать какой-то сценарий развития индустрии на ближайшие годы? Ну, раз уж вы так оптимистично на это все смотрите.

— Ну смотрите. В этом году — впервые, начиная с 1999-го, — обороты музыкального бизнеса выросли по сравнению с предыдущим годом. Все очень просто: онлайн-продажи растут, продажи дисков падают — и сейчас уже во многих странах (включая Россию), кстати, онлайн-продажи составляют уже больше 50 процентов от общего дохода.

— Да, но если сравнить этот доход и эти обороты с тем, что было в 1999-м...

— Конечно, они гораздо ниже. Больше, чем в полтора раза. Но они будут расти. И, кстати, в России потенциал для роста особенно позитивный, поскольку, в отличие от других стран, продажи CD здесь уже настолько малы, что уже не могут упасть ниже этого уровня. Зато появился iTunes — и все поняли, что цифровой рынок здесь может существовать. В России будут запускаться новые сервисы. Я уверен, что здесь появится Spotify — не в этом году, так в следующем. Новые сервисы спровоцируют дальнейший рост рынка, и тогда лейблы начнут инвестировать в новых артистов, и появится еще больше хорошей интересной музыки для музыкальных фанатов, которую люди будут покупать легально. В общем, я думаю, что все будет хорошо. Особенно если мы сможем покончить с недобросовестной конкуренцией.