Канны-2014 Итоги: вечный сон

Самое смешное в итогах 67-го Каннского фестиваля — всенародный плач по поводу проигрыша «Левиафана» Андрея Звягинцева. Вообще-то, только российская гигантомания может привести к такой парадоксальной реакции: предположения о непременной победе фильма были чистой воды фантазией. А вот приз за лучший сценарий для самого Звягинцева и его бессменного сценариста Олега Негина — реальная победа, весомый трофей. Русские в Каннах и участвуют-то не каждый год, а призы получают еще реже. В последний раз это удавалось именно Звягинцеву, когда Константина Лавроненко наградили за роль в «Изгнании». Так что впору ликовать и гордиться, но никак не расстраиваться. К тому же именно драматургия в «Левиафане» отменная. Перемена регистра от бытовой трагикомедии к высокой драме — шокирующая и при этом убедительная. Персонажи живые, настоящие. В диалогах — никакой ходульности, никаких условностей и красивостей: живая сочная речь, в том числе матерная. Отличный сценарий, правильно наградили.

Странным образом почти со всеми решениями жюри под руководством Джейн Кэмпион хочется согласиться (разве что слегка их перетасовать: тем же самым картинам — да другие призы, и вообще было бы идеально). Гран-при для «Le meraviglie» итальянки Аличе Рорвакер — неожиданный и интригующий выбор. Фильм неброский, камерный, но нетривиальный, уникальный с точки зрения киноязыка. Это в самом деле интересный режиссер, и выданный ей аванс наверняка со временем оправдается. Приз за режиссуру для американца Беннетта Миллера — менее очевидный вердикт, однако «Foxcatcher» — удачная картина, которая явно будет двигаться по направлению к «Оскару». Отметить таким образом и голливудское индустриальное кино, самую умную и тонкую его отрасль, было вполне логично. Джулианна Мур («Maps to the Stars» Дэвида Кроненберга) и Тимоти Сполл («Mr. Turner» Майка Ли) сыграли выдающиеся роли, их награждение в высшей степени закономерно. Даже отсутствие наград для лучшего фильма конкурса — «Deux jours, une nuit» братьев Дарденн — можно объяснить: братья — гении, призов у них навалом, почему бы не сделать перерыв.

Конечно, едва ли не издевкой смотрится разделение приза жюри между Жан-Люком Годаром за «Прощание с языком» и Ксавье Доланом за «Mommy» — самым пожилым и самым молодым конкурсантами. Годар велик и могуч, его фильм — яростный и глумливый авангард, а Долан — симпатичный хипстер из Квебека, снимающий подчеркнуто личное, интимное, программно-автобиографичное кино о своих отношениях с матерью. Однако и эту эксцентричную связку можно понять и простить. Обе картины не поддаются классификациям и при этом заслуживают награды, так что пусть пишутся через запятую: Годару наплевать, Долану лестно.

А вот что всерьез заслуживает рефлексии — так это присуждение «Золотой пальмовой ветви» турку Нури Бильге Джейлану за его «Зимнюю спячку». Максимальное приближение Джейлана к каннской вершине не было секретом — уже в день объявления программы, за месяц до старта, о нем говорили как о фаворите. Дважды лауреат Гран-при, он увозил домой как минимум по призу после каждого участия в конкурсе. Уже длительность нового опуса — 3 часа 16 минут — была заявкой на монументальный opus magnum, и ожидание этой победы витало в каннском воздухе на протяжении всего фестиваля. Притом что «Зимняя спячка», вероятно, самый банальный, вторичный и претенциозный фильм Джейлана.

Эта картина будто бы снималась по учебнику «Как победить на фестивале». Или, будем чуть милосерднее, сама является таким учебником. Пейзажи неземной красоты, сопровожденные фортепианной музыкой Шуберта и (изредка) молчаливой фигурой человека с задумчивым взглядом. Белые лошади, птицы и зайцы. Некоммуникабельность главных героев — стареющего хозяина отеля, его безработной сестры и молодой жены, — которые минут по двадцать экранного времени изнурительно спорят ни о чем. Смутный социальный подтекст, выраженный в появлении малоимущих квартиросъемщиков, которые в кульминационный момент триумфально сжигают в камине подаренную богатыми гуманитариями пачку денег. Полное отсутствие какого-либо движения, за исключением неспешно сменяющих друг друга времен года. Движения не в смысле увлекательных экранных приключений (ясно, что Джейлан не по этой части), а внутренней динамики, которая и составляет главное достоинство прозы Чехова — на нее, по его собственным словам, ориентировался турецкий режиссер. Впрочем, президент жюри Джейн Кэмпион доверчиво клюнула на приманку русской литературы и даже специально сказала об этом на пресс-конференции после награждения. Сработало.

«Зимняя спячка» — выспреннее и мастерское переливание из пустого в порожнее, компиляция из предыдущих, значительно более самобытных картин Джейлана. Главное ее достоинство — то, что режиссер рассказывает о самом себе: исчерпанность и пустота, которыми дышит картина, являются ее материалом. Характерно, что, когда герой пытается бросить жену, уехать в Стамбул и начать жизнь заново, он сбегает с перрона обратно, домой, где предпочитает напиться с друзьями. Точно так же Джейлан — в отличие, например, от Звягинцева, меняющегося с каждой следующей работой, — обнаруживает неспособность отвергнуть собственные клише и хотя бы попробовать сказать что-то новое. 

С другой стороны, обвинять жюри в незнании предыдущих картин того же автора и неспособности обнаружить его самоповторы — чистой воды идиотизм. Вообще культурологические аргументы здесь работать не должны: члены жюри — прежде всего зрители, они не обязаны разбираться в контексте. Их дело — «говорить сердцем». Так почему же столь многие сердца затрепетали при встрече с этим глобальным фейком, техничной имитацией Большого Авторского Кино? Ответ может оказаться обескураживающе простым: комбинация умеренного экзотизма (все-таки Турция) с хорошим знанием и умелым использованием канонов действует как сильное успокоительное, спасающее от всех тревожных пертурбаций и исканий современного кинематографа. В последний раз такое случалось в 1998 году, когда «Золотая пальмовая ветвь» досталась еще одному духовному детищу Тарковского — греку Тео Ангелопулосу, его картине «Вечность и один день». Его, помнится, кто-то из рецензентов метко обозвал «чемпионом скуки». Сегодня это звание можно присудить Джейлану.

По большому счету «Золотая пальмовая ветвь» для «Зимней спячки» — приговор авторскому кино и фестивальному движению в целом. К счастью, кроме суда Джейн Кэмпион есть много других апелляционных инстанций, а кроме Джейлана — масса других форм существования кинематографа: от открытий в микрохирургии чувств, как у Долана и Рорвакер, до социальной этики, как у Дарденнов и Звягинцева. Зима близко, это давно понятно, но стоит помнить, что даже в худшие холода в спячку впадают лишь некоторые животные.