Чтение на выходные «Бумага» Иэна Сэнсома

Глава 10. Целебное воздействие на душу и тело

Оригами не должно быть простым. От того, кто постиг это искусство, оно требует сосредоточенной работы глаз, мозга, рук и оказывает восхитительное целебное воздействие на душу и тело. 
Роберт Харбин «Оригами: искусство складывать бумагу» («Origami: The Art of Paper-Folding», 1968)

---

В пятницу 24 июля 1992 года миссис Лилиан Роуз Ворхаус Оппенгеймер девяноста трех лет от роду умерла в медицинском центре Бет-Израэль на Манхэттене от осложнений после операции на сердце. Кончину миссис Оппенгеймер оплакали четверо ее детей от первого мужа, мистера Джозефа Б. Краскела, четверо детей ее второго мужа Гарри Оппенгеймера, двадцать шесть внуков, тридцать правнуков, а вместе с ними и все, кто когда-либо увлекался оригами. 

Оригами принято считать старинным японским искусством таинственного происхождения, давным давно завезенным на Запад некими безымянными приверженцами. На самом же деле оригами в том виде, в каком мы его сейчас знаем, зародилось в квартире Лилиан Оппенгеймер на верхнем этаже отеля “Ирвинг”, что в Грэмерси-парк на Манхэттене, где миссис Оппенгеймер в 1958 году основала Американский центр оригами. Историю оригами в XX веке можно подать по-разному. Это может быть жизнеутверждающий рассказ о нью-йоркской светской львице, пережившей трагедию и вновь обретшей смысл жизни в складывании фигурок из бумаги. Или поучительная повесть о еврее-сексологе, чьи библиографические штудии привлекли самое широкое внимание к мало кому до того известной разновидности декоративно-прикладного искусства, но который из-за чрезмерного вольномыслия и экстравагантного поведения оказался на обочине им же проложенной дороги. Или, например, история жизни южноафриканского иллюзиониста, навеки прославившегося благодаря тому, что в один прекрасный день он начал складывать маленькие бумажные фигурки перед телевизионными камерами. Или сказка в народном духе про японского гения-самоучку, который, когда бы не счастливая череда случайных встреч, провел бы всю свою жизнь безвестным коммивояжером. И все это будут варианты невероятной новейшей истории искусства складывать фигурки из бумаги — истории, в которой сгибов и складок не меньше, чем нужно для того, чтобы сделать ромбокубоктаэдр или даже знаменитого чешуйчатого дракона Камийи Сатоси. 

Складывать фигурки из бумаги Лилиан Оппенгеймер начала в 1928 году. Лилиан тогда целые дни проводила в больнице у дочери, которая поправлялась после тяжелой операции. Так совпало, что в ее распоряжении оказалось много свободного времени и недавно вышедшая книжка Уильяма Д.Мюррея и Фрэнсис Дж.Ригни «Удовольствие складывать из бумаги» («Fun with Paperfolding»), первое издание на английском языке, целиком посвященное этой теме. Когда после выписки они с дочерью вернулись домой, Лилиан, с головой погрузившись в домашние и родительские заботы, свое новое увлечение забросила. Она вернулась к нему двадцать лет спустя, когда в больницу попал ее муж, и она снова стала проводить целые дни в больничной комнате для посетителей. После смерти мужа Лилиан записалась на курс рукоделия и ремесел в нью-йоркской Новой школе социальных исследований. Молодая преподавательница, в свое время получившая в Германии диплом детсадовского педагога, познакомила Лилиан и ее соучеников с базовыми приемами изготовления бумажных фигурок. Лилиан увлеклась, начала читать соответствующие книги и обзавелась единомышленниками, с которыми они обменивались опытом и идеями. При этом привычному скучноватому словосочетанию «складывание из бумаги» она предпочитала экзотическое «оригами». (Это японское слово составлено из двух: «ори» — «складывать» и «ками» — «бумага»; первоначально им называли сложенные по сгибу документы, но со временем и в японском языке оно стало обозначать искусство складывать бумажные фигурки.) 

После того как в июне 1958 года газета «Нью-йорк таймс» написала про Лилиан и встречи любителей оригами, публика заинтересовалась, на Лилиан посыпались просьбы рассказать и показать, что такое оригами. В ответ на эти просьбы она создала Американский центр оригами, его встречи проходили по понедельникам вечером и по вторникам днем в ее квартире в отеле «Ирвинг». Как пишет Флоренс Темко, подруга Лилиан, разделявшая ее увлечение, «на этих встречах стараниями Лилиан сформировался настрой, которому по сю пору подчинены взаимоотношения в мире оригами. Мы вместе складывали из бумаги, и если кто-нибудь что-то узнавал или придумывал новую фигуру, он делился находкой с остальными». 

Так Лилиан Оппенгеймер нашла свое призвание в жизни. Она участвовала в подготовке первой в Америке выставки оригами, проходившей в 1959 году в нью-йоркском музее Купер-Юнион, затеяла выпуск ежемесячного бюллетеня «Оригамист» («The Origamian»), лично встречалась и переписывалась с оригамистами из разных стран мира. Кроме того, Лилиан увлекалась кукольным театром и была в числе основателей Гильдии кукловодов Большого Нью-Йорка, на любительском уровне практиковала чревовещание и писала книги в соавторстве со своей подругой Шари Льюис по прозвищу Баранья Отбивная. То есть была человеком исключительно ярким и разносторонним. Международный день оригами празднуется 24 октября, в день рождения Лилиан Оппенгеймер, и она это, без всякого сомнения, заслужила. 

Теперь пришла очередь еврея-сексолога. Гершон Легман родился в семье иммигрантов в Скрантоне, штат Пенсильвания, в 1917 году. Это был человек широких интересов и неуемной энергии — его, например, считают одним из изобретателей вибратора. Одного этого с лихвой хватило бы, чтобы заработать ему прочную славу, как добрую, так и дурную. Но, работая под руководством крупного исследователя сексуальности Альфреда Кинси, Легман, которому тогда было двадцать три года, выпустил книгу со смелым говорящим названием «Оральный секс: Энциклопедический очерк оральной техники генитальной стимуляции. Часть 1: Куннилингус» («Oragenitalism: An Encyclopaedic Outline of Oral Techniques in Genital Excitation. Part 1: Cunnilinctus», 1940) и намеревался опубликовать вторую часть, посвященную фелляции. (А бедные его родители надеялись, что мальчик станет раввином.) «Оральный секс» был мгновенно запрещен, тираж прямо в типографии арестовала полиция. Это Легмана не остановило, он продолжал публиковать исследования о сексуальном поведении человека и его отражении в фольклоре. Так, в 1964 году у него вышла книга «Введение: Очерки и библиография эротического фольклора» («The Horn Book: Studies in Erotic Folklore and Bibliography»), в 1968-м — «Подоплека похабных шуток: Анализ сексуального юмора» («The Rationale of the Dirty Joke: An Analysis of Sexual Humor»).

 Складывание фигурок из бумаги, судя по всему, было для Легмана всего лишь хобби, но он подходил к нему с не меньшим энтузиазмом и обстоятельностью, чем к разносторонним исследованиям сексуальности. Он досконально изучил историю и современное состояние этого искусства и в 1952 году по результатам изучения выпустил тематическую библиографию. Тогда же, в начале 1950-х, Легман разыскал в Японии никому тогда не известного мастера складывания бумаги по имени Акира Ёсидзава и познакомил с его работами Запад. 

Легман, безусловно, заслужил себе достойное место в пантеоне оригами — даже при том, что умудрился рассориться со многими единомышленниками и сделался в их сообществе не то белой вороной, не то паршивой овцой. Из Всеамериканской ассоциации оригами он вышел, как рассказывает его биограф Микита Броттман, из-за спора «о неправильно сложенном уголке». Отставной юрист Дэвид Листер, пожалуй, крупнейший из ныне живущих западных специалистов по истории оригами, отмечает с профессиональной сдержанностью, что, «к сожалению, Легман слишком часто вел себя слишком агрессивно и вызывающе». Писатель Джон Клеллон Холмс и вовсе называл своего приятеля Легмана «припадочным Чингисханом». Если считать Лилиан Оппенгеймер матерью оригами, то Гершона Легмана следует признать его непутевым дядюшкой. 

Акира Ёсидзава в таком случае — это дедушка современного оригами. Он родился в крестьянской семье, работал чертежником на машиностроительном заводе и готовился стать буддистским монахом. Но потом увлекся оригами, начал посвящать этому занятию все свое свободное время, а на жизнь зарабатывал, торгуя вразнос специями и готовыми закусками. В 1951 году, когда Ёсидзаве было уже сорок, редактор престижного японского иллюстрированного журнала «Асахи граф», чем-то похожего на американский «Лайф», заказал ему несколько фигурок, чтобы поместить их снимки в качестве иллюстраций. С этой публикации началась его известность. В 1953 году с ним познакомился Легман и помог организовать выставку в Амстердаме. В 1954 году Акира Ёсидзава выпустил свою первую книгу «Новое искусство складывания бумаги». Совместно с другим мастером оригами, художником Сэмом Рандлеттом, он разработал всемирно признанную систему обозначений, позволяющую с помощью знакомых многим стрелок и пунктирных линий записать процесс складывания любой модели. Кроме того, Ёсидзава создал технику «мокрого складывания», суть которой понятна из ее названия. И, главное, он сделал множество моделей исключительной красоты. Его фирменные гориллы — настоящее чудо, идеально сложенные детки Кинг-Конга. Проще говоря, он был великим художником. 

Ну, и последнее лицо на нашем причудливом семейном портрете — лысоватый, с очками на носу южноафриканский иллюзионист Роберт Харбин, отец современного оригами. Должен признать, что этот персонаж мне особенно дорог: первой в жизни купленной мною книжкой было написанное Харбином руководство «Оригами 3: Искусство складывать из бумаги» («Origami 3: The Art of Paper-Folding», 1972). Первые два выпуска я пропустил, но не купить этот я уже просто-таки не мог. В детстве меня увлекала возможность делать разных существ практически из ничего, без всяких инструментов, при помощи одних только рук. А на обложке «Оригами 3» были изображены две ползущие по песку невероятно яркие зеленые черепахи, как будто только что выбравшиеся из родного первобытного болота. Любил я и телепередачу про оригами, которую вел Харбин, — ее показывали, как раз когда я приходил из школы. 

Эстрадный иллюзионист Харбин увлекся фокусами со складыванием из бумаги и написал книгу «Бумажная магия» («Paper Magic», 1956), первую на английском языке работу на эту тему. Он был лично знаком с Легманом и Оппенгеймер, переписывался с Ёсидзавой, стал первым президентом Британского общества оригами. В своих телепередачах он просто сидел за столом и на камеру складывал модели, подробно и доступно объясняя каждое свое действие. В его подаче выходило, что оригами — это очень просто. 

Но увы, начав складывать модели по книжке Харбина, я очень скоро столкнулся с первой трудностью: в Эссексе в 1970-х невозможно было достать подходящую для оригами бумагу. А дома у нас вообще никакой бумаги не было. Отец принес мне с работы несколько листов А4, я обрезал их до квадрата, но бумага все равно оказалась слишком толстой и чересчур белой, и толком ничего сложить из нее не получалось. Поэкспериментировав, я выяснил, что лучше всего для оригами подходит копировальная бумага, но руки от нее мгновенно становились черными или синими. Всю середину 1970-х я долго и упорно боролся с бумагой, складывая хлипких и корявых дельфинов, птичек, собачек и всякие бессмысленные коробочки. Сложить черепах, как на обложке книги Харбина, у меня так и не получилось. 

Оппенгеймер, Легман, Ёсидзава, Харбин — это лишь часть героев причудливой истории оригами. Свой след в ней оставило еще множество персонажей, часто весьма неожиданных: испанский писатель и философ Мигель де Унамуно, обожавший складывать из бумаги маленьких птичек; аргентинский метатель ножей Адольфо Серседа, оставивший ради оригами свою экзотическую профессию; чрезвычайно плодовитый автор пособий и потому лучший друг всякого начинающего оригамиста Флоренс Темко; математик и популяризатор науки Мартин Гарднер, на протяжении многих лет пропагандировавший искусство складывать из бумаги в своих колонках для «Сайентифик американ»; иллюстратор детских книг и художник-мультипликатор Альфред Бестолл, придумавший для «Дейли экспресс» медвежонка Руперта и публиковавший в каждом ежегодном выпуске его приключений по модели оригами; большой педант Джон Смит, разработавший в 1970-х так называемое простое оригами, в котором допускаются только простейшие сгибы; невероятный Роберт Лэнг, оставивший экспериментальную физику ради того, чтобы серьезно заняться оригами, адепт возникшего в 1980-х прецизионного оригами, он обеспечивает точность сгибов при помощи лазерных резаков и использует при создании моделей им же самим написанные компьютерные программы; и, конечно же, Садако Сасаки — эта девочка пережила атомную бомбардировку Хиросимы, но заболела из-за облучения лейкемией и, лежа в больнице, торопилась сделать тысячу бумажных журавликов, чтобы загадать желание, которое обязательно исполнится, а когда она умерла, друзья и одноклассники поставили ей памятник в хиросимском Мемориальном парке мира, к которому по сей день приходят люди и в память о Садако складывают из бумаги журавликов.