Как устроена Франкфуртская книжная ярмарка

Первое, что я услышал, входя на территорию Frankfurter Buchmesse — самой большой в мире, берущей свое начало еще в Средних веках книжной ярмарки, на которую ежегодно съезжаются представители всего международного издательского сообщества, — фразу: «...это все для старых пердунов каких-то». Двое упитанных молодцов с российскими бейджиками неспешно прогуливались вдоль торговых рядов, праздно оглядывая иностранные книги. Их рассеянность можно понять: была пятница — и все десять павильонов циклопического выставочного центра в центре Франкфурта уже с утра заполнились толпами народа.

Ярмарка длится неделю — с понедельника по воскресенье, в среднем каждый год количество ее посетителей колеблется около цифры 400 000. Есть важный момент — сама ярмарка ориентирована вовсе не на них. Это не книжный развал, а в первую очередь ключевое место встречи издателей, журналистов, агентов — всех, кто работает внутри самой индустрии по всему миру. Первые три дня двери центра вообще закрыты для обычных посетителей, в пятницу, вместе с концом рабочей недели, мероприятие достигает климакса — и в субботу все уже разъезжаются. То есть здесь царит логика, обратная развлекательному или торговому событию, — это место для людей, которые пашут пятидневку внутри, а не снаружи.

В одном из коридоров я встретил знакомую редакторшу из Берлина — она устало сидела на голубой софе. «Четыре дня. Я уже больше не могу, у меня очень болят ноги. Это какой-то «Тур-де-Франс». Действительно, ярмарка сильно выматывает физически: франкфуртский выставочный центр — пространство размером с крупный аэропорт, между корпусами инсталлированы крытые коридоры с движущимися дорожками, плюс курсируют внутренние автобусы; желающий посетить все залы в любом случае вынужден постоянно делать переходы по километру. Многие из тех, кого я там встретил, говорили, что вообще изначально отказались от искушения посещать другие павильоны: путь обратно занял бы полчаса, а на дворе была самая жаркая пора деловой жатвы.

Из дюжины основных секций на ярмарке около половины отведены зарубежным издательствам, еще треть — немецким, отдельный павильон отдан литературе на английском, еще один — для детской литературы, еще — для изобразительного искусства, coffee-table-альбомов, антиквариата, полиграфии. В центре всего этого — святая святых: зал литературных агентов. Здесь, подобно швеям на подпольной фабрике, всю рабочую неделю сидят за своими столиками представители сотен агентств — их ряды теряются где-то вдали. В зал пускают только по предварительной договоренности, и счастливчик, попавший в этот кафкианский чертог, впервые в жизни получает возможность сунуть свой текст на один из столов и превратиться из безнадежного неудачника, бесплодно бомбардирующего никогда не отвечающие почтовые адреса издательств, в писателя с контрактом.

Бескрайние выставочные площади перемежаются конференц-залами различной вместительности. Моя попытка составить какой-то четкий план посещения избранных мероприятий была обречен на провал: расстояния между ними настолько громадные, а событий так много, что придерживаться сколько угодно просчитанного расписания невозможно.

Отдельная история — это официальный сайт книжной ярмарки. Он выглядит как социальная сеть, со своими почтовыми ящиками и рассылками — количество зарегистрированных участников измеряется сотнями тысяч. Часть из этих людей вообще никогда не приедут во Франкфурт, для них это лишь онлайн-платформа для заключения сделок и ведения переговоров. Я не сразу понял секрет, и это было моей ошибкой — люди, которых я надеялся встретить на стендах, в действительности могли находиться где-нибудь в городе, на переговорах в одном из забитых битком кафе. Весь город на неделю превращается в продолжение онлайн-платформы — даже проезд в метро для зарегистрированных участников на это время становится бесплатным.

Официальной страной-гостем в 2014 году была Финляндия. «Кто вообще там пишет?» — интересовались мои немецкие знакомые. К их удивлению, секция финской литературы смогла более чем плотно заполнить предоставленный ей павильон. На втором этаже министерство культуры развернуло какие-то невообразимые арктические инсталляции, а стенды гигантов Otava и Sanoma-WSOY выглядели как небольшие города. Вокруг пахло лососем и вареным картофелем — культурная оккупация чувствовалась в полной мере.

Впрочем, французский, бельгийский, голландский книжные города, конечно, выглядели еще внушительней. Латиноамериканские издательства возвели в своих секциях капеллы с витражами, арабские — небольшие оазисы (книг в них, правда, было не слишком много), с южнокорейских и китайских стендов светили экраны еще не выпущенных планшетов. Электронные издания в этом году пировали — на специально отведенной для них сцене один кореец сменял другого, а на жидкокристаллическом экране у него за спиной со страниц привычных нам старых добрых книжек на зрителей обрушивались мультимедийные цунами. «Чтение с экрана смартфона требует не только новых технологий, но и принципиально нового отношения к самому процессу письма, — убеждал очередной из выступающих. — Сейчас наша компания планирует перевести часть авторов к написанию своих текстов непосредственно на экране мобильного устройства!»

Отличительной чертой Франкфуртской ярмарки с момента ее официального возрождения в 1949 году было мощное присутствие американских издательских домов. Франкфурт стал местом встречи, американцы приезжали сюда прямым рейсом и скупали оптом все континентальные книжные хиты прошедшего года. Им отведен отдельный павильон, с отдельной системой охраны; вокруг слышится только английская речь, и это похоже уже не на городок, а на военную базу с офицерами в характерной униформе — белая сорочка, красный галстук.

Я долго не мог найти русский стенд и уже фантазировал, насколько агрессивно (или, наоборот, скромно) он может выглядеть, но к увиденному оказался, мягко говоря, не готов. Это был параллелепипед ярко-красного цвета, достаточно большой. Чувствовалась отсылка к советскому конструктивизму — я не смотрел открытие Олимпиады, но, видимо, тут есть какая-то связь. Наверху доминировал аршинный слоган: «READ.RUSSIA», за ним возвышалась громадная доска почета с портретами наиболее отличившихся литераторов. Стена действительно огромная, поэтому, чтобы замостить ее во всю длину, портреты этих восьми человек повторялись пять раз. Под ними — книжные новинки: история, классика, мемуары. Все бы ничего, но, повторюсь, стенд был действительно огромным, поэтому горящие сусальным золотом твердые обложки пришлось расставить с присущей нашему характеру любовью к простору.

Набор бестселлеров на стендах российской секции показался мне довольно странным. В основном тут доминировала историческая, мемуарная, житийная литература плюс подарочные краеведческие издания. Или, возможно, я просто отстал от тенденций российского книгоиздания? Было какое-то количество классики в альбомном формате, тоже с золотым тиснением. Когда я подошел, со стороны сцены донеслось: «...нам удалось обнаружить крестильную рубашечку Александра Сергеевича Пушкина…» Посетителей не было.

Рядом со стендом я столкнулся с одной немецкой литагентшей. «Дела идут хорошо, интерес к России, в связи с последними событиями, возрастает. Особенно хорошо продается Захар Прилепин — он снова был на ярмарке, уже уехал. Немцам нравится ассоциировать его образ с новой, агрессивной политикой России — он такой дикий, мужественный, мачо. Его идеи тоже очень дикие, он сильно пугает европейцев, и продажи существенно выросли».

За те несколько часов, что я сломя голову носился по выставочным площадям, я повстречал какое-то невероятное количество шапочных знакомых: из Швеции, Финляндии, Англии, Италии, Германии и, разумеется, России. В финале, уже сбившись с ног, я вышел во дворик и встретил у ларька с солеными кренделями моего бывшего шефа — Михаила Котомина, совладельца издательства Ad Marginem Press. Михаил довольно курил: «Хочешь секрет для прессы? Взяли Томаса Пикетти, «Капитал в XXI веке», только что подписал контракт, будем издавать в следующем году».

Котомин предложил мне немедленно поехать посмотреть на автора главного нон-фикшн-бестселлера года — через полчаса он должен был выступать на закрытой вечеринке в каком-то отеле. Когда мы туда доехали, конференц-зал был забит до отказа. Я уже видел выступление Пикетти — этим летом шведы пригласили его на самый крупный политический съезд страны, открытый форум «Альмедален» на острове Готланд. Это было очень забавно: собралась гигантская толпа, весь социал-демократический истеблишмент. Под аплодисменты вышел Пикетти и на абсолютно нечеловеческом английском (то есть у него нормальный английский, но акцент — хоть святых выноси) начал рекламировать глобальный налог на богатство, ставя в пример шведскую модель. Журналисты потом отмечали, как скривились физиономии у бонз СД, все последние годы пытавшихся эту модель развалить.

На наше счастье, его речь во Франкфурте была недлинной — иначе мы бы задохнулись в издательской давке. «Так, этого живым не показывать, — резюмировал Котомин. — Зал не держит». Мы немного подкрепились, чокнулись бокалами с французским экономистом-звездой за успех российского релиза, посудачили с немцами о Прилепине («Как жалко, что он не говорит ни на каком иностранном языке». — «Так тем он брутальнее для вас»), а потом Михаил предложил поехать на одно мероприятие, на которое он до встречи со мной категорически не собирался приезжать.

Как я уже говорил, последний по-настоящему рабочий день ярмарки — это пятница: в выходные, пока профессионалы пакуются, залы забивают толпой обывателей, которые сносят с полок демонстрационные экземпляры. Соответственно, в пятницу вечером все фешенебельные клубы, кафе, рестораны оказываются зарезервированы под приватные вечеринки издателей — здесь отмечается подписание новых прибыльных контрактов и обсуждаются планы на следующий год. Самые элитные из этих застолий уже более пятидесяти лет проходят в центральном отеле города, «Франкфуртер Хофф», в дюжине апартаментов люкс по всему громадному зданию. До сих пор это место хранит воспоминания о том, как американские издатели в последнюю ночь устраивали грандиозный покерный турнир, на котором спонтанно заключались невероятные сделки и рассказывались самые горячие инсайдерские новости.

Однако деньги, как известно, довольно изменчивая материя. Вот уже несколько лет самый большой зал на первом этаже отеля на вечер пятницы зарезервирован под «вечеринку российских издателей». По факту это корпоратив издательства «Эксмо», после недавнего поглощения своего основного конкурента «АСТ» ставшего абсолютным монополистом на российском рынке. Подавляющее большинство книг в стране производится и распространяется сейчас именно этой компанией — у нее попросту нет теперь больше ни соперников, ни партнеров.

Мы подъехали уже к окончанию праздника. На ступенях нас встретили учтивые швейцары в шубах и немного выпивший немецкий издатель, наш знакомый: «Там отлично, русская вечеринка — это всегда победа. Швыдкой уже уехал, сейчас там стопроцентный отдых: тыц-тыц-тыц». Он начал пританцовывать. Котомин помрачнел. Мы услышали звуки, о которых говорил наш приятель, уже в фойе — средневековые гобелены не могли бороться с громыхающей на весь отель песней «All That She Wants».

Это было похоже на машину времени — такого праздника я не видел давно. Весь зал был заполнен столами с едой и напитками, но места пустовали: люди отплясывали. Дамы в стразах, высокие каблуки, «пиджаки», отплясывающие вприсядку. Официанты разносили между столиками водку на подносах, вина не было. После очередного хита на сцену вышла дама и начала подыгрывать танцующим на электроскрипке — зал взорвался. Деятели книгоиздания в распахнутых рубахах штурмовали сцену; их лица излучали простое русское счастье.

Я вернулся к барной стойке, где Котомин что-то доказывал мужчине спортивного вида. Этот человек сильно выделялся из толпы: он был брит налысо, одет в черную пиджачную пару из бархата с отливом, а шею его украшала бабочка. «Олег, так нельзя. У ярмарки есть свои традиции. Если ты хочешь общаться с иностранцами, нужно выбрать какой-то другой формат — снимите хотя бы отдельный стенд для официальных встреч. Все отсюда уже сбежали, так нельзя». Спортивный мужчина становился все мрачнее и мрачнее. «Есть же этикет какой-то…» — в очередной раз завел свою пластинку Котомин. «В жопу этикет!» — отрезал бритый мужчина и одним движением схватил с подноса три стопки водки. «За успех!» — мы выпили залпом, и Михаил предложил мне выйти покурить на улицу.

«Мощный тип, —  поделился я уже на воздухе. — Кто это? Бандит? Спонсор?» «Это генеральный директор «Эксмо» Олег Новиков, — ответил Котомин. — Лучший человек. Хищник. Съел «АСТ» одним махом. Всех этих умников, которые хотели модерировать российский книжный рынок. Туда им и дорога — по мне, так лучше уж спортсмен. Чем хуже — тем лучше для книг».