«У нас тоже есть свои Хокинги»: интервью с астрономом Владимиром Сурдиным
Выдающийся астроном, лектор и популяризатор науки Владимир Сурдин уже был лауреатом «Просветителя» два года назад. В этом году его книга снова попала в шорт-лист премии. «Афиша» узнала у номинанта о том, чем вдохновляются астрономы, почему в России не популярен научпоп и есть ли у нас свой Хокинг.
- Два года назад вы были номинированы на премию «Просветитель» за книгу «Разведка далеких планет» и получили награду за нее. На этот раз в номинации книга «Галактики» — то есть это уже совсем другой масштаб.
- И то и другое — астрономия. Но ту книгу я был в состоянии написать сам, а «Галактики» мы написали коллективно. Я был составителем и одним из авторов. Но без коллег, десяти авторов — моих друзей, учителей и моих учеников, я бы такую огромную тему не потянул.
- Но почему взялись именно за эту тему?
- Это четвертая книга из серии. Еще 10 лет назад я задумал серию книг, которые выводили бы астрономическое образование на русском языке на современный уровень. За 30 лет все учебники сильно устарели. Так вот хотелось создать информативные, актуальные книги, от чтения которых можно было бы получать удовольствие. Сейчас толстым книгам все труднее конкурировать с какими-то блогами, короткими «клиповыми» текстами. Но нам удалось сделать 4 книги, покрывающие всю астрономию: есть приборная часть (телескопы и прочее оборудование), Солнечная система (обо всем, что находится внутри нее), звезды и галактики. Программа минимум выполнена. Но это не значит, что я не буду продолжать серию. Если получится, я еще хочу написать книгу о Земле и, может быть, еще что-то.
- Ваши книги вдохновляют новое поколение астрономов. А какие книги вдохновили в свое время вас?
- У меня традиционная предыстория научной биографии. В третьем классе я начал читать томик Жюля Верна и увлекся фантастикой. В 5–6-м классах меня заинтересовали география и физика. До 8-го класса я был уверен, что стану физиком, пока не узнал, что в городе, в котором я жил — в Волгограде, — есть очень хороший планетарий. Придя туда, я увидел гигантский телескоп, с которым можно работать. И меня от физики перетянуло к астрономии. Я знаю, что у многих коллег был такой же путь: сначала фантастика, затем естественные науки (география, биология, физика), а потом это все привело к астрономии. Еще многие из тех, кто увлекся астрономией, сталкивались в молодости с астрономическими явлениями. Почти все мои знакомые наблюдали полное солнечное затмение. Это довольно редко бывает в жизни, особенно если для этого не ехать куда-то специально.
- А есть ли для вас разница между научно-популярной литературой, которая стимулирует интерес к науке, и учебной литературой, скажем, младших курсов вузов? Как найти баланс между увлекательным, воодушевляющим чтивом и обилием формул и вычислений, которые многих отпугивают?
- Учебники нужны как четкий сборник фактов и формул. Так же как нужны справочники. Но действительно в руки брать их хочется только по необходимости: либо перед экзаменом, либо когда делаешь какие-то расчеты. Никто не читает справочник на ночь перед сном, поэтому должна быть другая литература: всех других уровней, начиная от самой простенькой бульварной (но честно и профессионально написанной) до того, что называется серьезным научпопом. Недавно я понял, что в коммерческом смысле это нишевое направление литературы. Простые вещи покупают многие; серьезные вещи покупают немногие, но за большие деньги (без серьезных справочников просто невозможно работать, и, например, медицинские справочники могут стоить десятки тысяч рублей). А вот с научпопом все иначе. В советское время он существовал, потому что его поддерживало государство. Это были дешевые книги, выходящие большим тиражом. Государству нужно было привлекать, вытаскивать из глубинки талантливых молодых инженеров, ученых — ведь кому-то надо было строить бомбы и ракеты. А когда этой задачи нет и государство не поддерживает популяризацию науки и техники, то выживают только коммерчески успешные проекты: это либо самое-самое бульварное чтиво с желтыми темами, либо школьные и институтские учебники — их все равно приходится покупать. Сейчас мы стали возрождать серьезный научпоп советского образца. Это книги не для детей и не для профессионалов, а для тех, кто хочет поддержать свой уровень образованности. Авторов эти книги не кормят, может быть, только помогают издательствам поддерживать существование. Тиражи маленькие — 2–5 тысяч, — но, тем не менее, все как-то выживает.
- Но есть, например, Стивен Хокинг с его «Краткой историей времени», которая регулярно переиздается огромными тиражами. Хотя считается, что в Британии она есть чуть ли не у каждой второй семьи, эту книгу реже всего дочитывают до конца.
- Хокинг — сложное явление. Во-первых, это героическая личность. Преодолеть такие физические недостатки и продолжать работать — причем хорошо работать — это героизм. Но его сделали брендом. Под его именем уже существует слишком много продуктов, к которым он даже руки не приложил. Зато этот бренд открывает науку для молодежи, мол, смотрите, даже в таком состоянии можно с удовольствием прожить жизнь, изучая космос. Но у нас тоже есть свои Хокинги. В прошлом году среди короткого списка премии «Просветитель» была книга «Гравитация» Саши Петрова. Он смолоду потерял подвижность, при этом в наших невероятно сложных условиях он стал кандидатом и доктором наук, написал научно-популярную книгу, еще он воспитывает больного сына. Но из него никто не делает национального героя.
- Вы упомянули так называемые бульварные или желтые научные публикации. Как вообще стоит относиться к ним — они тоже популяризируют науку, разве нет? Вот, например, недавно была растиражирована новость о том, что «обнаружены следы внеземной цивилизации». Имелась в виду гипотетическая сфера Дайсона.
- Я отношусь к этому двояко. C одной стороны, такие яркие сенсации нужны для поддержания интереса к науке. Для меня как профессионала это лишь отправная точка: мне часто присылают ссылки на такие суперновости, и я знаю, как найти научный источник, чтобы разобраться в сути. Но для людей, которые этого сделать не могут, такие публикации — единственное лицо науки. В итоге публике кажется, что наука — какая-то ненадежная вещь: сегодня открыли, завтра закрыли. А люди все-таки хотят слышать правду. И у каждого человека должна быть обойма надежных источников информации. Кстати, англоязычная «Википедия» уже стала довольно надежной; русская «Википедия» тоже постепенно становится все достоверней по моей специальности.
- Кстати, вы успели ознакомиться с первоисточником той новости про сферу Дайсона?
- Да, конечно. Я читал научную статью. Хорошо бы, если это могла быть недостроенная сфера Дайсона. Но в молодости я пытался найти такие сферы сам и даже кое-что нашел. Дело в том, что если закрыть звезду непрозрачной для света оболочкой, все равно необходимо в каком-то виде выпускать ее тепло. То есть должно присутствовать инфракрасное, то есть тепловое излучение. Первым об этом еще писал сам Дайсон. А в 1975–1977 годах впервые появились инфракрасные обзоры неба, и я сразу кинулся искать сферы Дайсона и нашел несколько штук. Это были объекты, света от которых не видно, а их температура держится в районе 300 по Кельвину (около +26 по Цельсию. — Прим. ред.). Сначала я думал: «Замечательно, я нашел цивилизации», а потом выяснил, что это молодые звезды, которые пока не успели выйти из своего пылевого облака. Этот их кокон играет роль сферы Дайсона. Но это тоже было очень интересно.
- Вообще за этот год объявили о многих открытиях. Причем НАСА каждый раз анонсирует новости со словами «исторический прорыв» и так далее. Действительно ли они настолько важные или у НАСА просто хорошие пиарщики?
- Они умеют поддерживать интерес публики к своей работе, и даже если за неделю ничего сверхъестественного не происходит, они все равно покажут что-то любопытное. Это, конечно, профессионалы. Но это не пиар — это и есть популяризация науки. У любой науки бывают периоды застоя и периоды бурного рывка. В астрономии сейчас большой рывок, связанный с тем, что недавно вошли в строй несколько больших телескопов. Десять лет в Чили на плато Чахнантор на безумной высоте в 5 километров строили гигантский комплекс радиотелескопов микроволнового диапазона. Ничего подобного на Земле раньше не было. Когда он начал работать, мы увидели абсолютно другую Вселенную. Каждый день оттуда приходят замечательные изображения и новые факты.
- А что еще вас лично за последнее время особенно впечатлило? Миссия New Horizons и новые данные о Плутоне, лекцию про которого вы читали сегодня?
- Да, наверное. Мы очень долго этого ждали, и теперь я с удовольствием слежу за новыми фактами, хотя я не работаю в этой области. Я звездник, и для меня главные объекты — это звездные скопления и галактика в целом, но я не могу не интересоваться тем, что происходит в Солнечной системе. Уж больно хорошо все получается. Жалко, что почти без нашего участия, а ведь у нас есть неплохие астрономы.
- Можно ли сказать, что НАСА сейчас становится монополистом в исследованиях космоса? Отстает ли европейское агентство?
- Европа тоже участвует, но НАСА, безусловно, лидер. Во втором эшелоне довольно уверено идут Китай, Япония и Индия. В последнее время у меня учились студенты из Индии и Китая именно с той целью, чтобы начать исследования Солнечной системы своими зондами. Ну на Луну китайцы летают успешнее всех в последнее время; на Марс сейчас полетел индийский зонд. Мы в этой области уже 30 лет ничего не делаем. За это время только пару раз наш приборчик летал на чужих аппаратах.
- Все упирается в финансирование или есть другие проблемы?
- Дело не только в деньгах. Это система. Чтобы в 1960-х годах стать лидерами в космонавтике, в середине 1930-х годов мы начали взращивать поколение инженеров — целенаправленно и системно. Мой отец был инженером, и я помню, как он постоянно покупал брошюры с новостями о науке и технике. Наша семья была подписана на 8 научно-популярных журналов: «Наука и жизнь», «Техника молодежи», «Знание — сила», «Моделист-конструктор», «Юный техник» — информация в моей голове бурлила! Я то хотел заняться строительством дирижаблей, то делать подводные лодки. А сейчас книгу купить проблема. Мне пишут студенты из провинции: «Очень хочу купить вашу книгу, коплю деньги». Меня это просто убивает.
- Вот, например, Юрий Мильнер обещает вложить $100 млн в поиск внеземных цивилизаций. Можно было бы распорядиться этими деньгами более разумно на благо астрономии?
- В фундаментальной науке нет понятия разумного вложения. Каждый занимается тем, к чему его тянет душа, и это всегда оправданно. Поиск внеземных цивилизаций поддерживали в США и СССР на государственном уровне с 1960-х по 1980-е. Затем нашлись частные спонсоры, например, Артур Кларк вкладывал в институт SETI, после этого — Пол Аллен, один из создателей Microsoft. Теперь появился богатый романтик Юрий Мильнер.
- Если ли шансы вообще что-нибудь найти?
- Нет шансов, если искать не будем. А если будем искать — шансы есть.