5 новых фильмов со звездами (и без), которые заслуживают чуть большей зрительской любви

Эдди Палмер (парень из леса Джастин Тимберлейк) возвращается в родное захолустье, отбыв срок. У порога его встречает любезная бабуля Вивиан: вопросов лишних не задает, ночлег и ужин предоставляет, но уточняет, что службу в церкви пропускать никак нельзя, а поиском работы нужно заняться как можно скорей.

Когда‑то Эдди был звездой студенческой футбольной лиги, два года подряд становился спортсменом года, но травма, подорвавшая профессиональную карьеру, и глупость юношества вычеркнули из его жизни двенадцать лет. За это время в родовой глухомани ничего не поменялось: все по-прежнему знают друг друга по именам, футбол и воскресный приход — до сих пор главные вещи в этом городе трейлер-парков. На грустных мужчин с бородой здесь смотрят исключительно с любопытством, а понравиться девице за стойкой бара таким одиночкам не составляет особого труда.

По прибытии Палмер активно вживается в подзабытый образ южанина: набирается с приятелями детства в пабе и проводит ночь с первой же встречной, уделившей ему внимание, — у той на всякий случай вытатуировано собственное имя на лопатке. Еще у девушки (замечательная Джуно Темпл) растет обаятельный сынишка Сэмми, почти что прописавшийся как раз у старушки Вивиан, пока его мать строит жизнь с наркотиками и абьюзером с прической маллет. И именно Палмеру предстоит взять ответственность за воспитание Сэмми — мальца с повадками и увлечениями явно далекими от здешних.

В двух словах, «Палмер» — образцовый претендент если не на «Оскар», то на «Золотой глобус». Максимально американская исповедальная история под легкое кантри об ответственности, силе греха и маленьких судьбах в крошечных округах — теперь подобное и на видеохостинге Apple TV+.

Джуно Темпл отыгрывает классическое амплуа запойной и наркозависимой матери с вечно потекшей тушью — готовая номинация на лучшую роль второго плана. Для Джастина Тимберлейка и вовсе прямо-таки премиальная работа в фильмографии с прицелом на номинации. Не то чтобы он берет какие‑то новые высоты, тем не менее весьма органичен. В целом Джастин уже достиг того возраста и набрал того актерского веса, чтобы играть все больше проявляющимися морщинами и сединой в бороде. Перфоманс также включает пару лишних килограмм и откровенные сцены с акцентом на демонстрации ягодиц артиста.

Важно, что картина не строит из себя праведное моралите, а своей сдержанной внимательностью больше походит на ленты Клинта Иствуда этого века — сухие драмы, стойко и гордо держащиеся за свои истории, без явных передергиваний и расплесканных то тут, то там эмоций.

Конечно, «Палмер» определенно из тех фильмов, где каждый поворот известен далеко заранее, но хуже кино от этого не становится. Это старая повесть о том, что человек — в первую очередь его репутация: и кому, как не Тимберлейку, знать об этом больше остальных. По иронии, как раз на съемках «Палмера» певец попал в очередной «просак».

Джим — образцовый курсант из нового обучающего видео для выпускников полицейской академии департамента Мидлтауна. Мидлтаун — типичный американский город с населением в 34 тысячи человек, 89% которых — белые люди со средним доходом в $70 000 в год. Оказавшись на рабочем месте, Джим первым делом выставляет фотографию президента Рейгана в рамочке, но лидер нации вряд ли поможет справиться с напряжением, выпавшее на долю новичка в ходе первого же вызова.

«Навыки выживания» — стопроцентный даблфичер к фильму «VHYes», рассматриваемому в одном из предыдущих выпусков. Такая же мрачная сатира под видом «найденной пленки» из периода правления Рейгана (над которым здесь старательно посмеиваются), с закадровым хи-хи, чисто кассетными искажениями и прочими прелестями эпохи.

Как и «VHYes», эта абсурдистская комедия с элементами слэпстика в определенный момент завяжет с балаганом и перейдет к тяжелой драме с важными заявлениями — жернова профессии сминают и ломают любого. Полицейский — темная и неблагодарная работа. Правила — ничто, а сострадание строго наказуемо.

Среди пустоши и скал живет Мойра, ей каждый день снится обжигающий сон о прошлом, которое было прекрасным. Этот же сон снился ее матери — и матери ее матери, он также будет сниться ее дочерям. Потом она повстречает парня-контрабандиста с дыркой в груди — и влюбится так, как никогда прежде.

Про эту сумрачную антиутопию сложно утверждать что‑то конкретное. В общепринятом понимании это скорее фантастическая драма-состояние с отличительно мрачным и полумифическим флером, развернувшаяся на десятилетия: несколько поколений женщин живут волшебной мечтой о прошлом, где все было иначе. Между всем этим присутствуют мужчины, ведущие в основном преступную жизнь в охоте за вожделенным билетиком на судно, — местный ковчег, вроде бы дающий путевку в лучший мир.

Перед просмотром нужно принять во внимание, что потустороннее видение режиссера Бейтмана сильно хрупкое и очень понятийное: обычно такие ленты или западают глубоко и навсегда, или моментально забываются, вызывая недоумение. При всех вопросах к Бейтману (очевидно, что вопросы — далеко не лучший подход к кинематографу американца) его миры умеют очаровывать: в них много говорится про таинство и чудеса, что раньше их было много, а теперь — нигде не найти. Вот и «Желанная кобыла» получилась такой волшебной, по-настоящему сновиденческой. Эпизод стремительно сменяется эпизодом в эллиптическом монтаже, на место одних персонажей заступают другие, то все сильно мельтешит, то все предельно спокойно: гогочут кони, иногда вкрапляется криминал, из которого будто вырезали все самое интересное.

Из приятных мелочей — Кейт Лин Шейл в роли рассказчицы и патронаж проекта Шейном Каррутом, нашедшим здесь точки соприкосновения со своей «Примесью». О Бейтмане он отзывался только комплиментарно и называл человеком с исключительными идеями, но позже Каррут был снят с позиции исполнительного продюсера с появлением первых обвинений в преследовании и насилии по отношению к Эми Сеймец.

Макс Фист — летающий супергерой с планеты Хромиум, заселенной разного рода демонами и тварями всех мастей. По большей части Максу дела до них нет, у него есть задача поважней — заклятый враг Клео. В ходе последней битвы с непримиримой антагонисткой Макс пробил материю пространства, в итоге образовалась воронка, создавшая пространственно-временной взрыв. Пришлось хвататься за первую попавшуюся реальность — естественно, новым домом Макса стала Земля. Там он постарел на пятнадцать лет из‑за плохой экологии и дни напролет проводит с бутылкой, рассказывая о былых подвигах случайным встречным. Одним из таких слушателей становится любознательный паренек по кличке Хомяк, пытающийся завируситься с криминальными сводками в местном тиктоке.

Для начала отметим, что у «Заклятого врага» довольно эклектичный состав продюсеров, многое поясняющий о самом кино. Во-первых, режиссер Мортимер и Джо Манганьелло, исполняющий роль Макса. Во-вторых, Элайджа Вуд и его чутье на небанальные жанровые вещи. Вполне себе тонкий вкус Вуда почти наверняка гарантирует небывалый зрительский опыт, будь то недавние «Цвет из иных миров» и «Мэнди» или уже классические «Девушка ночью гуляет одна» и «Жабья тропа».

В-третьих, Ким Шерман, однажды давшая свет похожему супергеройскому инди «Один и два» Эндрю Дроза Палермо с еще юными Тимоте Шаламе и Кирнан Шипкой. Кроме этого, Шерман спродюсировала кучу иконического мамблкора и мамблгора: «Ужасный способ умереть» и «Тебе конец!» Адама Уингарда, «Учительницу» Ханны Фиделль, «Дикие канарейки» Лоренса Майкла Левина, первый альманах «З/Л/О» и «Солнце, не свети» Эми Сеймец. Именно по этой причине в «Заклятом враге» появилась и Эми в неожиданной роли эффектной злодейки в строгом костюме.

В остальном лента долго запрягает, но как только перейдет за экватор, ее уже не оставить: продолжительные анимационные вставки, постоянные обращения к Хантеру Томпсону — то заиграет Ghostemane, то подрубятся восьмидесятнические синты. Манганьелло под амфетамином дает натурального Николаса Кейджа: хлещет кровь, стучат гильзы, из груди рвется животная ненависть. Все обильно окутано неоном на любой вкус, все пылает и искрится. Каждые двадцать минут почему‑то стабильно вспоминается мем «Идущий к реке».

Палеонтолог-любитель Мэри Эннинг каждый день ходит на один и тот же пляж Лайм-Реджиса с одним и тем же выражением лица — там в камнях и ракушках она ищет признаки ископаемых. Таким образом в двенадцать лет ей удалось отшлифовать фрагмент скелета ихтиозавра, тот теперь красуется в Лондонском национальном музее, а у самой Мэри карьера с тех пор будто бы остановилась: жизнь в постоянной нужде в магазинчике морских украшений с матерью, скрывающей кашель с кровью. Из‑за гендера у девушки не было возможности получить членство Лондонского геологического общества, поэтому за свои открытия она практически ничего не получала. Доброе слово, прошлые заслуги и некоторая заинтересованность случайных энтузиастов — это все, что у нее, по сути, осталось.

Таким почитателем таланта Эннинг оказался консервативный британец Родерик, прибывший из столицы на побережье с женой Шарлоттой: той в борьбе с затяжной депрессией был рекомендован прибрежный воздух, ну а ему выпала возможность познакомиться с именитой исследовательницей.

Этот люксовый байопик со звездами явно рассчитывал ударно залететь на наградной сезон, особенно получив одобрение прошлогоднего Каннского фестиваля, но все в нем как‑то нескладно, если присмотреться чуть внимательней. С одной стороны, тут есть все привычные элементы перворазрядной авторской драмы: Кейт Уинслет с настойчиво встревоженным лицом, Сирша Ронан старательно хлопает ресницами, Джемма Джонс исправно совмещает одну и ту же роль в обоих фильмах Фрэнсиса Ли — все играют преимущественно на взглядах, умолчаниях и безмолвных стенаниях. Есть внятный месседж о патриархальном гнете и запертых чувствах, от недостатка которых можно запросто превратиться в окаменелость. Есть изящная метафора о том, что человека, находящегося и в ментальном недуге, и в намеренном отшельничестве, нужно тщательно обтачивать, как и останки моллюска.

С другой — это не лучшим образом выписанная работа, причем вторая подряд. От картин Ли порой отдает какой‑то откровенной спекуляцией, у него вообще явный талант выдавать натужное квир-кино там, где его нет. В «Божьей земле» любовь случилась среди грязи полей и крови ягнят, здесь — под строгим надзором закостенелого взгляда ихтиозавра.

И ладно, что роли и там и там исполняют гетеросексуальные актеры (Джош О’Коннор, например, это связывает с кастинговой этикой), ладно, что «Аммонит», возможно, во всем проигрывает «Портрету девушки в огне», но Ли зачем‑то придумал Мэри Эннинг влечение к женщинам, хотя каких‑то четких свидетельств этому нет. Как нет и эмоций между Уинслет и Ронан, они как те камушки во время шторма — иногда бьются друг о дружку, но в итоге бесконечно далеки.

У лент еще почему‑то быстрый и небрежный монтаж, хотя по всем внешним атрибутам это довольно неторопливые и внимательные произведения. Вызывает вопросы и то, как в той же «Земле» переключается ключевой сюжетный триггер — спойлер! — банальной изменой в туалете паба. Отличается кино у Ли разве что интонациями: первому не чужда оптика всепрощающей силы любви, а второй безутешно констатирует, что с пылкими чувствами желанное счастье отыскивается далеко не всегда.