Премьера недели «Пятьдесят оттенков серого» Сэм Тейлор-Джонсон: не с тем связалась

Красивая скромная девушка случайно знакомится с загадочным финансистом по фамилии Грей. Тот немедленно начинает приглашать ее на свидания, обозначив, что его интересуют только ночи, а дни она может оставить себе. Он делает ей дорогие подарки, она их принимает. Следует серия необычных и рискованных совокуплений: Грей ласкает ее льдинкой, бьет ее кнутом, заставляет ползать по полу. Девушка понимает, что она, мягко говоря, не первая, но терпит и в награду открывает глубины своей сексуальности. Однажды после особенно интенсивной ночи она решает, что любовник все это время ее использовал, и уходит, оставив того грустить на пороге. Это, разумеется, фильм «9 1/2 недель».

Была еще картина «Секретарша». О красивой скромной девушке, которая устраивается в офис загадочного адвоката по фамилии Грей. Вскоре оказывается, что тому страшно хочется ее отшлепать. Девушке ничего не остается, как открыть глубины своей сексуальности.

Писательница Э.Л.Джеймс и бывшая художница Сэм Тейлор-Джонсон наверняка смотрели «9 1/2 недель» (прямых совпадений слишком много), вполне могли не видеть действительно замечательную «Секретаршу», а фамилию своего героя Джеймс, скорее всего, придумала самостоятельно —судя по Анастейше Стил, в этом направлении была проведена большая интеллектуальная работа. Но то, что даже фамилию она при этом невольно умудрилась отовсюду украсть, говорит об «Оттенках» красноречивее любого разбора.

Фильм Эдриана Лайна, конечно, возник в анамнезе «Оттенков» неслучайно: и Джеймс, и Джонсон, при всей разнице бэкграундов, духовно и физически сформировались в 1980-е (равно, наверное, как и целевая аудитория), и это очень заметно по их произведению. Яппи как сексуальный объект, сексуализация бизнес-атрибутов — денег, тачек, просторных офисов, даже, прости господи, ноутбуков — выглядит отчаянно несовременно в эпоху, когда нечесаные миллионеры ходят в домашних тапочках по опенспейсам. Такое сегодня можно увидеть только в сатирических комедиях и в отставших на тридцать лет российских подделках типа «Духлесса»: в трейлере «Духлесса-2», который показывают перед «Оттенками», есть, как и в фильме Джонсон, эта сцена, знаете, где герои заходят в подземный гараж, а там куча дорогих блестящих машин, выбирай любую, — снятая, кажется, без тени иронии.

Тридцать лет назад Грея играл бы не безликий, мускулистый и деревянный Джейми Дорнан, а Ричард Гир — и вот молодой человек среди ночи играет на рояле Шопена, как делал герой «Красотки», или медитирует на галстуки, как делал герой «Американского жиголо». А от фетишизма в отношении одежды или предметов обихода рукой подать до «комнаты игр», где плеточки и наручники развешаны в том же идеальном порядке, что и пиджаки в греевском гардеробе, — и секса в них примерно столько же. Джонсон снимает интерьерные, то есть практически все, сцены с отстраненной, холодной элегантностью, какая еще встречается в рекламе бритвенных принадлежностей (впрочем, отчасти «Оттенки» ею и являются).

Тезка режиссера Дакота, дочь Мелани Гриффит и Дона Джонсона, — милая живая девушка, и она привносит в фильм столь необходимую толику юмора — кажется, когда Анастейша в начале говорит «вау», глядя на очень, очень высокий небоскреб Грея, в этом еще есть элемент шутки. Как и в сцене подписания договора: «Так, а что за анальная пробка? Анальный фистинг — вычеркиваем», — на другом конце стола тяжелый вздох, ручка скрипит по бумаге. И, пожалуй, некоторые диалоги (Она, растерянно: «Ты садист?» Он, уверенно: «Я доминант».) выстраиваются в абсурдистскую пьесу своеобразной прелести. Трудно не полюбить эпизод, где Грей, слегка пошлепав студентку, торжественно произносит: «Добро пожаловать в мой мир!». Трудно не восхититься, когда он в четвертый раз неожиданно появляется за спиной героини, а она, святой человек, удивляется, как в первый (хотя удивительно, скорее, откуда у главы корпорации такой вагон свободного времени).

Но все-таки по большей части это грустно. И долго. «Отношения не для меня, — сообщает Грей. И добавляет: — Я не тот, кто тебе нужен». И еще добавляет: «Держись от меня подальше». Как, за что студентке филологического факультета такой зануда? Стоит ли первое издание Томаса Гарди этих бесконечных бесед о том, что он, понимаете ли, не романтик? Ладно кандалы и плетки — можно ли общаться с человеком, который без улыбки сообщает: «Я не занимаюсь любовью, я трахаюсь, жестко»? Ах да — Анастейша открывает глубины своей сексуальности. Драматизм софт-порнографических сцен, нарастающий к финалу (Джонсон использует чуть ли не рапиды), можно было бы счесть забавным, если бы не постоянное предчувствие боли: ведь еще пара шлепков — и все, опять придется разговаривать.