Новинки нон-фикшна ЖЗЛ Дарвина, Венеция Андрея Бильжо, дизайн вещей будущего и другие книги

Максим Чертанов «Дарвин»

Дарвиновское «Происхождение видов» до сих пор вызывает споры. Происхождение Максима Чертанова — куда меньшие, но все же интрига по-прежнему сохраняется. Уже пятая (!) книга в серии ЖЗЛ, а что за автор-стахановец скрывается за этим псевдонимом, так и не стало известно. Одно можно сказать точно: этот кто-то не биолог. Предыдущие книги Чертанова были посвящены исключительно писателям — Уэллс, Хемингуэй, Твен и Конан Дойл. То, чем занимались его прошлые подопечные, Чертанову, скажем так, известно не понаслышке. В случае с обращением к биографии Дарвина перед автором (да и перед читателем) возникает необходимость хотя бы в небольшой специальной подготовке. Чертанов, очевидно, получал ее уже в ходе работы над книгой. Писатель и биолог Александр Марков в предисловии к книге отмечает, что Чертанов «сумел неплохо разобраться в научном содержании трудов». Но их разбору все-таки отведено наименьшее пространство текста, Чертанов в этой книге уж чересчур биографичен, детален и скуп на отступления — лирические и научные. Но важно, что он уделил внимание тому факту, что в последние годы идеи Дарвина обретают новую жизнь. В таком контексте новая русскоязычная биография Дарвина, даже несмотря на ее поверхностную научность, заслуживает особого положения.

Андрей Бильжо «Моя Венеция»

Тициано Скарпа уже назвал Венецию «рыбой»; чтобы не повторяться, художник Андрей Бильжо называет ее «дамой» — пошловато, но это можно было бы простить. Бильжо, как настоящий любитель и ценитель Венеции, ревнует ее ко всем страшно — кто неравнодушен к этому городу до такой же степени, прекрасно поймет, что Бильжо имеет в виду, говоря о ревности, — и находит самое очевидное сравнение: мол, если объект вызывает ревность, значит, «дама». И добавляет: «прекрасная», «загадочная», «единственная» и т.д. Все эти женские эпитеты-ярлыки из столетие в столетие восторженные путешественники и туристы упорно приклеивают к Венеции. Андрей Бильжо, которому довелось из такого вот восторженного туриста стать в некоторой, очень условной, степени венецианцем, с самых первых строчек и до последней главы выдерживает очень ироничный тон по отношению к тем бедолагам, которым не остается ничего, кроме как ходить по Венеции за гидом с флажком.

Наблюдает за туристами и наслаждается своим особенным положением Бильжо обычно за столиками остерий, ресторанов, тратторий и прочих венецианских точек общепита, в которых и написана эта книга. Каждая глава — новый столик, новое блюдо, новый бокал вина и новая порция воспоминаний, связанных не только с Венецией, но и со всей жизнью. Сказать, что это путеводитель по Венеции, можно с натяжкой. Да, здесь есть, конечно, любопытные факты, советы, какие-то истории, но человеку, который отправляется в Венецию впервые и хочет понять город и его атмосферу, этого будет слишком мало, а тому, кто уже успел узнать город и даже — хоть и без приобретения жилплощади — обжиться в нем, советы Бильжо не нужны, просто потому что это слишком знакомые и очевидные вещи. В одном Бильжо уже точно прав: Венеция — это большая деревня, ну или большая квартира, или даже монастырь, чей устав познать не так уж и трудно. А те, кому это удалось, не будут относиться к Венеции со слащавым пафосом и изнурительной возвышенностью.

Лев Ельницкий «Великие путешествия античного мира»

Если путешествие — это передвижение в пространстве, то взгляд на историю путешествий человека — это возможность наблюдать, как это пространство разрасталось, расширялось и набухало: от плоского диска до объемного шара. Книгу Льва Ельницкого, историка-антиковеда и переводчика Плутарха, можно рассматривать как своеобразный исторический тревелог по местам, которые положили начало формированию карты Земли в том ее виде, в котором она пребывала вплоть до Нового времени. В книге Ельницкого перемешиваются рассказы о реальных путешествиях — например одного из самых древних путешественников, оставившего письменные свидетельства: египтянина Синухета, отправившегося из Египта в Сирию, — и о мифологических. Естественно, подобная книга не могла обойтись без аргонавтов, Одиссеи и многочисленных отсылок к Геродоту. Это не «Мифы и легенды древней Греции», но и не научное историческое повествование. Исследование Ельницкого воспринимается очень легко, возможно, из-за некоторой тезисности и конспектности. Книга была написана еще в советские годы, и с некоторыми оговорками ее можно назвать образцом хорошего советского нон-фикшна, даже если Лев Ельницкий и не думал о таком жанровом ярлыке.

Алексей Ракитин «Перевал Дятлова»

Обложка книги Алексея Ракитина, выпущенная аккурат к выходу американского фильма об уральской истории, выглядит не менее многообещающе, чем финал этого фильма — с мутантами, телепортом и разъяренными советскими военными. Выносы на обложке говорят сами за себя: «Огненные шары в небе!», «Смерть, идущая по следу» и ко всему этому еще и «Послесловие Олега Кашина» — звучит все многообещающе. Если вы еще не устали от тайны перевала Дятлова и если вы категорически не согласны с рационалистом Борисом Акуниным, объяснившим в своем ЖЖ все произошедшее с группой исключительно естественными причинами, вызванными природной стихией, то вам стоит обратиться к книге Ракитина. На данный момент это самая проработанная версия гибели группы Дятлова. По мнению Ракитина, несколько участников похода были законспирированными сотрудниками КГБ, которым во время похода надо было передать радиоактивные образцы иностранным агентам. Но последние заранее узнали об участии КГБ в этой операции, и поэтому ночью на перевале расправились с группой. Ракитин своей теорией объясняет многие моменты, выглядящие совершенно неясными и таинственными в других версиях. Это книга не только для тех, кто заранее согласен с любой конспирологической версией и готов читать этот труд, как шпионский роман, но и для тех, кто с любопытством хочет разобраться в фактах и деталях (на них Ракитин даже и не думает скупиться) и попробовать самому поломать голову над всех захватившей историей.

Дональд Норман «Дизайн вещей будущего»

Постепенно мы привыкаем жить в новом мире, в котором, даже выходя на улицу, мы ориентируемся при помощи социальных сетей, а наше положение зачастую известно не только нашим родителям и близким, но, по большому счету, всем желающим. Вместе с новой социальностью, организованной по лекалам социальной сети, в ткань современности постепенно вплетаются существа под названием «роботы». Будущее началось незаметно — с билбордов, рекламирующих роботов-уборщиков. Дальше — больше. О том, чем это больше может стать для нас, можно узнать из книги бывшего вице-президента компании Apple, профессора Северо-Западного университета Дональда Нормана «Дизайн вещей будущего», выпущенной издательством Strelka Press. Норман размышляет о «переходном периоде», когда у машин еще не появилось сознание, и они походят больше на животных, чем на революционеров и терминаторов. Повествование занято вопросами, касающимися возможных отношений между такими переходными формами, как, например, думающий автомобиль, выполняющий фактически инстинктивные функции, и сознающий водитель и т.п. Все это вопросы, в принципе, уже давно нетривиальные — даже без этого футуристического оттенка. Хотя их осмысление требует пересмотра представлений о границах человеческого.