Васильев о новых кинозвездах Брэдли Купер

Сегодня на наших экранах в финале третьего «Мальчишника» номинант на «Оскар-2013» Брэдли Купер с трудом отрывает голову от пола и сонными мутными похмельными глазами озирается на стершиеся из памяти, но оставшиеся повсюду вокруг следы вчерашнего попоища — в который уже раз. Так начинались первые две части этого громкого комедийного сериала о мужском похмелье. Так же хлопает глазами филина в смятой постели герой Купера в культовой фантастике «Области тьмы» — лузер, которому подфартило снимать писательский блок новыми чудодейственными таблетками. Так же вращает ничего не понимающими бельмами перед разбудившим его папашей (Де Ниро) страдающий раздвоением личности и вспышками гнева герой комедии высшей пробы «Мой парень — псих» — той самой, что и принесла Куперу его номинацию. 

Для всех нас, пьющих, запутавшихся, вспыльчивых, неспособных к действию, охотно перекладывающих решение своих проблем на наркотики и книжки по психотренингу, не знающих или врущих себе, чего на самом деле хотим от жизни, а попросту — среднестатистических городских ребят Брэдли Купер — нынешний экранный адвокат, гуру и честный собеседник. Его звезда взошла с «Мальчишником в Вегасе» четыре года назад, и всех поклонников ситкомов он тут же расположил схожестью по своей козлоподобной внешности с аргентинцем Факундо Араной, звездой достойного Альмодовара 80-х сериала «Ты моя — жизнь», за чьими угарными похождениями мы следили на протяжении 231 вечера в течение всех трех раз, когда фильм транслировало наше телевидение. Помимо внешности Купер унаследовал и полный бардак, что творится в голове, офисе и особняке героя Араны, гонщика-миллионера Мартина Кесады, который, урезонивая и приводя в чувство домашних и служащих, путается в собственных стремлениях настолько, что уже не знает, где его собственные цели и желания, а где — навязанные скопищем в массе своей сильно пьющих, психически нестабильных, легко отвлекаемых, эротически одержимых и дезориентированных людей, каждому из которых от него чего-то надо. (Кстати, сейчас  у нас в кино идет полный метр «2+2» с автором сериала Адрианом Суаром и исполнительницей роли невесты Мартина — Мумии, дивой комик-гламура Карлой Петерсон в главных ролях). 

В фильме Дэвида О.Рассела «Мой парень — псих», который следует рекомендовать всем, кто замахивается в театре, кино или телевидении на комедию, как обязательное к штудированию пособие по исполнению этого очень четкого и энергозатратного жанра, ситуация вокруг куперовского Пэта особенно схожа с той, в какую влип на 231 серию Мартин Кесада. Хотя официально сумасшедший в фильме он, остальные герои — еще большие психи, имеющие авторитет того или иного рода, чтобы склонять его разделять их психотические занятия как якобы здоровые, способные вернуть его к полноценной жизни. Проведя 8 месяцев в дурдоме и вернувшись в родительский дом на поруки во всеоружии терминов, почерпнутых из медицинских книжек и бесед с психотерапевтами, Пэт почти не в состоянии говорить о себе и своих проблемах конкретно — точнее, конкретикой для него стала дымовая завеса из слов вроде «тревожное расстройство», «дефицит внимания», «использовать негатив как топливо для поиска проблеска надежды» и т.д. Причем сыплет он ими со скоростью пулемета, а Купер задействует арсенал мимики и жеста захлестнутого эмоциями и страстью ими поделиться человека, который рассказывает первому встречному, как только что выжил при крушении самолета, и одновременно не настроен уходить, не продав ему недвижимость в Санта-Барбаре. При этом, обозначая свои проблемы терминами из статей по психотренингу, он непосредственен и бесцеремонен в отношении всех прочих, на голубом глазу сообщая молодой вдове, говорящей, что вот ее бы муж ей не отказал, что «Он бы не смог — он откинулся». За роль вдовы Дженнифер Лоренс получила самый заслуженный актерский «Оскар» десятилетия. Когда эти двое в кадре и между ними болтается та самая дымовая завеса из абзацев по психотренингу вперемешку с самыми неловкими замечаниями в отношении другого, возникает то чувство детского сада, поставленного на дыбы проснувшимся, но не осознаваемым половым влечением, за которое мы любим старый Голливуд. Не случайно после этой картины Купер и Лоренс, которых не связывают близкие отношения, сыграли вместе еще в двух фильмах — такой эксплуатации успешного дуэта индустрия не помнит со времен Рока Хадсона и Дорис Дей или, если угодно, Лорен и Мастроянни. При этом и фильм, и его герои — как нельзя более современные: их бесконечный треп о нейролептиках и антидепрессантах, сексуальных фрустрациях и переносах и, главное, стратегиях примирения со всеми частями своей личности отражает самый определяющий признак человека 2010-х годов: человека, которому вновь, как во времена экзистенциалистов, стало недостаточно просто жить, а превыше и важнее всего — разобраться в себе. Они — точнее, мы — просто признали, что жить, не разобравшись в себе, — это не жизнь, и взяли бессрочные каникулы на поиски себя. Купер дважды играл несостоявшихся писателей на таких вот бессрочных каникулах в поисках себя — в ультраактуальных фантастических «Областях тьмы» и старомодном, но не устаревшем по проблематике фильме «Слова», напоминающем такие картины 30-летней давности, как «Женщина французского лейтенанта» Рейша и «Бенвенута» Дельво, где со всей серьезностью исследовалась взаимосвязь вымысла и реальности (кстати, ради обеих лент Купер выступил в качестве исполнительного продюсера и приоделся в костюмы от Тома Форда).

Что до «Областей тьмы», то вымышленные таблетки НЗТ из этого фильма, позволяющие задейстовать вместо обычных 20 все 100 процентов человеческого мозга, стали настолько емкой метафорой, что фильм стал источником философских откровений для самого широкого круга пользователей и наверняка проинтерпретирован в интернете на все лады. Поэтому, не касаясь идейной начинки фильма, обращу внимание лишь на игру актера. Пэт — не бездарный писатель, он просто в ступоре; это доказывает тот факт, что после приема таблетки он пишет свой роман, вокруг которого городил огороды 9 лет, за 5 дней, и роман этот прекрасен. Но актеру пришлось вслед за героем перескакивать с состояния полного духовно-телесного торжества к резким остановкам, словно тебя толкнули спереди в плечи, когда ты шел гоголем по Нью-Йорку (если вы принимали на прогулке в мегаполисе хотя бы псилоцибиновые грибы, то понимаете, насколько точно Купер показывает этот толчок), от сияния к бесцветности, собранности к одутловатости, из кремня в месиво. Когда-то индийская кинозвезда Шабана Азми, делясь впечатлениями от фильма Джона Кассаветеса «Женщина под влиянием», сказала, что у нее всю дорогу было чувство, будто у режиссера есть кнопка, нажимая которую, он преврашает Джину Роулендс из обмякшей куклы в играющую актрису, включает и выключает ее (героиня Роулендс страдает циклотимией). Купер проводит роль словно управляемый аналогичной кнопкой, своей манерой донося мысль, которой, возможно, не было в романе, положенном в основу фильма: в современном обществе манипуляторов мы все — люди с кнопкой, дистанционно управляемые куклы, даже когда достигаем «высот», позволяющих манипулировать другими. 

Иного рода творческий кризис у писателя в «Словах». Он, если начистоту, никакой не писатель. То есть ему полюбилась картинка писательской жизни, подцепленная студентом в книжках Хемингуэя, Джона Фанте и прочих, и он завел богемную подружку, снял квартирку в Бруклине, полюбил дешевое вино, и бесцельные прогулки, и писанину по ночам, и все хорошо — только ему нечего и нечем сказать. Еще одна болезнь нашего общества — влюбленность в определенный образ жизни, внешней атрибутике которого мы до поры соответствуем, внушая себе мысль, что остальное приложится, и осознание, что оно не приложится, что этого «его» попросту нет, всегда приходит слишком поздно. Герою «Слов» подфартило найти шедевральную рукопись 1940-х и опубликовать как свой роман. Но следом за славой приходят муки: теперь он никогда не узнает, был ли сам на что-то способен. Здесь Купер играет вялость — спутницу всех, кто пошел чужим путем, по чужому образу и подобию. Один из героев говорит персонажу Купера, запаниковавшему до того, что готов раскрыть миру свою тайну: «Каждый делает свой выбор. Твой уже позади, и ты докажешь, что ты человек, только если научишься жить с ним». Это почти дословно — то, что говорила мать сыну-убийце в нашумевшем в конце 70-х японском кинодетективе «Испытание человека»: «Отдавшись на волю правосудию, ты просто переложишь ответственность за свой поступок на других людей. Убить и научиться жить с этим — это и есть испытание человека». Этим и занимается, причем весьма успешно, другой герой Купера — в «Месте под соснами». Вот только он — убийца именем закона, коп, пристреливший воришку-социопата. Потом он сдает высокопоставленных коллег, которые припрятали ворованные деньги и за удачный выстрел устроили ему повышение по службе, и тех сажают, а он занимает их, своих вчерашних покровителей, посты. И так далее. Но это бесконечно далеко от «Испытания человека». Купер играет не одиночку против всего мира, а человека в мундире, который, кстати, все делает по закону, и изображает он этого человека не как медузу даже, а как кое-что погаже, что в русской поговорке болтается в проруби. Своего самого последовательного, законопослушного, целеустремленного персонажа он награждает вороватыми улыбочками, скользящим взглядом, безвольными щеками и предупредительными манерами, рисуя вписывание в социум как растворение сгустка слизи в бесформенной чавкающей топи. После «Места под соснами» было особенно приятно в третий раз встретиться с его Филом из «Мальчишников».

В похмельных приключениях трех друзей, которым необходимо вспомнить, что же они вчера наворотили ради спасения жизни близкого приятеля, он — точка опоры: меньше других паникует, узнает о вчерашних безобразиях со здоровой радостью нашалившего мальчишки и не теряет самообладания, когда надо рискнуть. В новой серии, спускаясь на неверной веревке из простыней с крыши вегасского «Цезарь-паласа», он находит время дважды одарить улыбочкой фотографирующего его с крыши Алана. У Фила уже до начала первой серии есть жена и ребенок, и он самый огнеупорный из всей компании. Но если вы внимательно смотрели все серии, вспомните, на чем основана его огнеупорность: нанося плановые визиты другу-стоматологу, он таскает у него бланки рецептов с печатями. Его единственный на нынешний день экранный супермен — и тот с хорошей и очень узнаваемой фигой в кармане. И мы любим актера за то, за что любят Фила друзья из «Мальчишника»: тот впахивает и разбирается за них, Купер — за нас. Его тема в кино — это поиски баланса, который пока недосягаем, но по отношению к которому можно как приближаться, так и удаляться. Болтаясь и странствуя туда и обратно, Брэдли Купер впахивает за нас, нанося каждой новой ролью на карту душевного мира современного западного человека как новые топи, так и новые точки опоры. Расставляя сигнальные флажки. Наше дело — смотреть и запоминать.