Сапрыкин о Throbbing Gristle, Сорокин о Биг Бое

История группы Throbbing Gristle, открывшей в конце 70-х ворота для нескончаемого потока оккультно-трансгрессивной музыки, заканчивается не взрывом, но срачем в твиттере: покинувший состав лидер Psychic TV Дженезис Пи-Орридж устроил коллегам публичную выволочку за то, что новый (и последний) их двойной альбом был выпущен без его согласия, участия и ведома. Все это было бы смешно, когда бы процесс создания альбома не состоял сплошь из уходов и потерь: еще в 2007-м Throbbing Gristle устроили в Лондоне открытую трехдневную сессию, на которой вживую записывались песни с альбома Нико 1970 года «Desertshore» с вокалом Пи-Орриджа (ее материалы потом были выпущены ограниченным тиражом на 12 CD), потом Пи-Орридж отошел от дел, группа сменила название на X-TG, еще одна ключевой для проекта человек — основатель Coil Питер «Слизи» Кристоферсон — переехал в Таиланд, заново начал работать над каверами с приглашенными вокалистами и вскорости умер, его заготовки перешли в руки двух оставшихся в деле участников X-TG Крис Картер и Кози Фанни Тутти — в общем, только благодаря их упорству финальная глава оказалась дописана, и разборки вокруг невыплаченных авторских выглядят сейчас не слишком уместно.

«Desertshore/The Final Report» — это двухчасовой мемориал, подробное торжественное отпевание, реквием то ли по Нико, то ли по Кристоферссону, то ли по всей безумной эпохе, у истоков которой стояли Throbbing Gristle — эпохе радикальных опытов над звуком, психикой, собственным телом, выхода за любые возможные границы как способа пробиться к сокровенной сути всего. Боль, гнев, страх — все ушло, остались лишь слабые отголоски, растворяющиеся в белом свете: как будто приходишь в себя после наркоза под больничной лампой. Низкочастотный гул, вкрадчивые шорохи, парящие в пространстве голоса — где ангельское пение Энтони уже не отличить от порочного мяуканья Саши Грей: все уходит, растворяется, скрывается в тумане (вторая часть альбома, сплошь состоящая из шорохов и потрескиваний, выглядит необязательным, но вполне логичным дополнением к этой апологии ухода — как будто в Прощальной симфонии Гайдна музыканты уже ушли, а микрофоны с усилителями отключить забыли). По звуку это прежде всего альбом Слизи — корни его, конечно, в поздних работах Coil, но на месте трагически-инфернального надрыва здесь — только покой и печаль. Даже приглашенные гости — помимо Энтони и Саши, присутствуют Бликса Баргельд, Марк Алмонд и режиссер Гаспар Ноэ (и появление автора «Необратимости» и «Входа в пустоту» тоже кажется весьма неслучайным) — не превращают эту отходную в собственный бенефис (хотя казалось бы), а произносят необходимые по случаю прощальные слова и деликатно отходят в сторону. Как пела когда-то Татьяна Буланова — я уже не плачу, прошло.

X-TG «Desertshore / The Final Report» Industrial Records

Принято считать, что в дуэте OutKast (одной из влиятельнейших рэп-групп последних лет пятнадцати — а то и вообще в истории жанра) Антуан «Биг Бой» Паттон отвечал за нормальность — в самом широком смысле. Пока его партнер Андре 3000 появлялся на людях в розовом и ярко-салатовом, ходил полуголым в клипах матери своего ребенка Эрики Баду, боролся за права животных и всячески примерял на себя корону нового Принца, Биг Бой носил майки с кепками, ел мясо и держался корней.

Этими корнями Антуан врос в плодородную землю Атланты — города, поз­волившего американскому хип-хопу уйти от спора между Нью-Йорком и Лос-Анджелесом (выражение «попутать берега» хорошо описывает царившую в рэпе 90-х атмосферу паранойи) и обзавестись полноценной третьей столицей, специализирующейся на характерном звучании: жирном, похрустывающем и бо­лезненно зацикленном на мощности басов. Он не забывает земляков и сейчас, на втором своем сольном альбоме — свидетельством тому камео Ти Ая и Лудакриса, — но на новость это, пожалуй, не тянет. Для тех, кто успел ознакомиться с дебютом Биг Боя, не покажется удивительным и стилистический разброс — от забегов на территорию Фрэнка Оушена («Descending») и легкомысленного синтетического попа («Mama Told Me») до пацанских терок и отсылок к началу 90-х. Главным — и действительно выдающимся — достижением «Vicious Lies and Dangerous Rumors» внезапно оказывается ненавязчивая легкость, с которой Биг Бою удается уравнять в правах гитарное инди и маститых эмси: для общего звучания альбома коллаборации с Кидом Кади и Теофилусом Лондоном важны ничуть не больше, чем вклад нойз-рокеров Wavves или шведского электропоп-ансамбля Little Dragon. Таким образом, прекрасный новый мир, который сайт Pitchfork строит уже лет восемь, наконец стал реальностью: если пять лет ­назад Крис Мартин в гостях у Канье Уэста выглядел как хрестоматийный englishman in New York, то сейчас градус взаимных симпатий позволяет наконец сочинять пародии на пародии. Квинтэссенцией пластинки в некотором роде является замыкающий трек «She Said OK», за который удавились бы смехачи из The Lonely Island (только подобной искренности им не добиться). Что особенно характерно, трек этот венчает делюксовое издание альбома — то есть предполагается, что человек должен заплатить несколько лишних долларов, чтобы услышать, как Биг Бой торжественно поет: «Я сказал — покажи мне сиськи, она сказала — о’кей».

Big Boi «Vicious Lies and Dangerous Rumors» Def Jam