Новые рецензии «Афиши» «Страна вина» Мо Яня, «Перевал Дятлова» Алана Бейкера, «Эдем» Ильи Бояшова, «Свобода на продажу. Как мы разбогатели – и лишились независимости» Джона Кампфнера
«Страна вина» Мо Яня
Густой, плотный, жирный роман и без Мо Яня кишит самыми странными персонажами: карликами, похотливыми шоферицами, замначальниками отдела пропаганды, специализирующимися на приготовлении детей женами академиков…
Представьте себе нечто среднее между Стерном, Нилом Гейманом, Сорокиным, Прохановым, Кафкой, Гоголем и Рабле — и на китайском материале; получится Мо Янь, выдащийся рассказчик, которому повезло с материалом: дэнсяопиновским, постмаоистским, помешанным на потреблении, пожирании, поглощении — Китаем.
В «Стране вина» много едят, еще больше пьют, а еще больше — проявляют жестокость при приготовлении пищевых продуктов (человеческих младенцев, ослятины, рыбы) — но книга, конечно, не про еду, а про то, как пишется роман — не «роман вообще», а роман про здесь и сейчас, рождающийся в переполненном нелепостями Китае начала 90-х. О том, как жизнь влияет на литературу, а еще больше — литература на жизнь, а еще больше — литература на литературу, и из всех этих отражений образуется дурная бесконечность — такая же абсурдная, как нынешний Китай, сформированный маоистскими романтическими революционными лозунгами, фольклорной магией, верой в капитализм и силу литературы.
«Перевал Дятлова» Алана Бейкера
В феврале 1959-го на Северном Урале, на так называемой «Горе мертвецов», при странных обстоятельствах погибла группа туристов под руководством Игоря Дятлова; испуганные чем-то по-лавкрафтовски ужасным, девять человек выскочили из палаток и в течение часа-двух умерли от разных причин; у одной девушки пропали внутренние органы ротовой полости, другие получили странные травмы или замерзли. Дело получилось резонансным, ходили слухи и об испытании нового оружия, и о мести аборигенов — манси, и чуть ли не о марсианском вторжении; про «перевал Дятлова» писали книги и снимали фильмы, однако к консенсусу общество не пришло, и даже в официальной версии значилось, что смерть наступила от воздействия «непреодолимой силы неизвестного характера». Попытавшись заново — к 50-летней годовщине — расследовать таинственное происшествие, екатеринбургский журналист Виктор Стругацкий оказывается в психиатрической лечебнице под обвинением в убийстве группы людей, вместе с которыми он пошел на «Гору мертвецов» — по следам Дятлова. Роман представляет собой записки врача, беседующего с полубезумным Стругацким с тем, чтобы написать отчет для следователя о степени вменяемости — и потенциальной виновности — пациента. Врач этот великий, побольше нас с вами, скептик — однако рассказы о железных «инсталляциях», ртутных озерах и раскатанных в ленту медвежьих трупах на деревьях колеблют его застывшие представления о картине мира. Пожалуй, последний раз, когда ваш обозреватель испытывал это ощущение «жути», был на дэн-симмонсовском «Терроре».
«Эдем» Ильи Бояшова
«Констатирую: случайным одним вечерком из зазеркалившегося болотца явились вдруг водоносу (совершенно ведь антинарциссически нагнулся я за упущенным ведром) ребра махатмы Ганди, болтающиеся на мослах таза порты и натурально толстовская борода. Но то был уже не я, государи». Странный, конечно, эксперимент; и если не знать, кто автор, очень легко после первой же страницы отшвырнуть «Эдем» как графоманскую самоделку; однако Бояшов — лауреат «Национального бестселлера», автор «Белого тигра» и «Армады» — может себе позволить такую рискованную игру. И очень скоро становится ясно, что автор, имитируя галантерейное многословие, держит свой текст крепко за шкирку и говорит то, что ему хочется сказать, в той форме, которая представляется ему наиболее разумной: еже писах, писах. Не повесть, а притча о вечном цикле метаморфоз человека в Бога, не авантюрная новелла о кристаллизации характера в чрезвычайных обстоятельствах – но мистическая поэма о самопознании, не пиктограмма, но иероглиф. Экстравагантно, да; «в Москве так не пишут»; но в Петербурге — в том кругу, где вращается Бояшов, рядом с Крусановым и Секацким, — бояшовская эксцентриада скорее норма, чем исключение; жизнеподобная «реалистическая» проза, не имеющая метафизического измерения, представляется там попросту вульгарной.
«Свобода на продажу. Как мы разбогатели — и лишились независимости» Джона Кампфнера
Идея книги проста: в условиях нескольких десятилетий экономического роста элитам многих стран мира — от России до Сингапура и от Италии до Индии — удалось заключить с массами политический компромисс — «Пакт»: не выходи за пределы приватного, и тебя не трогают и позволяют потреблять без ограничений. Следствием реализации этого Пакта стало превращение демократии в машину, обслуживающую потребление, тотальный государственный контроль за гражданами, лишение последних многих «основополагающих» свобод и всеобщий культурный конформизм.
Все эти наблюдения не лишены любопытства, только вот не вполне понятно — с чего так причитать-то? В чем проблема, собственно?